- Давай я проведу тебя домой - вот и всё, что я смог выдавить из себя, будучи повёрнутым в обратную сторону, как будто предложив свои куртуазные услуги влажной осенней погоде.
... седьмая запись в дневнике
Питера тянуло в лес, "зов предков": так он пояснял эту тягу. Сначала это меня вполне устраивало и умиляло: осенний лес, грибная столетняя затхлость, облетающий багрянец, замшелые при - иной раз получались очень свежие красочные снимки. Но вскоре я начал тяготится нашими долгими пешими прогулками, красота в больших дозах начинала довлеть, очаровательный осенний лес обернулся в тягость, превратился в довольно скучное и заурядное явление. Но время от времени мы снова его посещали, бродя между уже порядком облысевших стволов и тщательно всматриваясь себе под ноги. Как правило мы искали грибы или делали вид, что заняты их поиском. В тот раз мы тоже вошли в лес и двинулись живописными тропками грибников. Быстро наши пути разделились, Питер ответвился в другую сторону. Я шёл в одиночестве, погружённый в навязчивую красоту этих мест. Я был пресыщен ею, словно прелестями опостылевшей подружки. Лес сейчас казался мне быстро стареющей и оттого неугомонной красавицей, болезненно переживающей за свою обречённую сексуальность. Лес меня больше не волновал, к этой даме я потерял всякое влечение и окончательно охладел.
Иногда гриб, словно эректный пенис, поднимался на обочине моего зрения; я срезал его, как будто кастрировал блудливую землю; если везло то это были увесистые негритянские фаллосы с толстенькой коренастой ножкой и небольшой облезлою залупой. Я не искал их специально, они случайно попадались мне на глаза - тугие, красиво выпирающие хуи, словно лес с неким умыслом, нарочно афишировал своё великолепное мужское достоинство. Иногда гриб случался липким, покрытым какой-то подозрительной блестящей слизью, словно только что после эякуляции; брать его в руки - всё равно что удовлетворять жеребца. Очень скоро мне откровенно наскучила эта охота за плотными лошадиными членами самой Природы. В какой-то момент я почувствовал себя извращенцем. Глупо, конечно, но эта мысль надёжно загрузла в моём сером мозгу. Я думал: " В собирании грибов есть что-то гомосексуальное, заниматься этим - всё равно что прикидываться голубым. Наверное люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией обожают это делать: хватать грибы за ножки и срезать их у самой мошонки земли". Общение с природой оказалось для меня слишком половым занятием. Может кто-то и испытывал определённое удовольствие, но я при этом оставался совершенно равнодушным. Близкое знакомство с лесом меня не возбуждало, я даже начал подумывать, что ремесло грибника - сугубо женское. В какой-то мере, близкое знакомство с лесом, оказалось для меня слишком близким.
Так собирая грибы и предаваясь патологическим размышлениям, я забрёл в какую-то глухомань. Питер бродил где-то в другой стороне, наши грибные дорожки давно разошлись - обычная стратегия для любителей-грибников: раздвоиться для более результативной половой жизни. Я не волновался по этому поводу, поскольку считал сие вполне естественным: грибники очень часто и намеренно теряют друг друга из вида. Оказавшись один, я взобрался на вершину покатой балки и не поверил своим глазам. Внизу, почти на треть погрузившись в почву, торчала исполинская летающая тарелка. Она выглядела очень старой, пологие плоскости её корпуса местами зеленели, покрытые слоем вездесущего лишайника. Потерпев крушение, НЛО снесло более половины соседнего холма; на месте падения, вокруг рабочего тела тарелки, образовался мощный земляной вал. Деревья здесь были немногим реже, стояли не такой дружной кучей и по возрасту явно уступали основной части леса. Это казалось невероятным и подавляло своей неожиданностью и своим масштабом. Подобное могло пригрезиться только в дурном сне. Я видел вошедший глубоко в грунт неопознанный летающий объект и всё никак не мог поверить своим глазам. У меня, пожалуй, отвисла челюсть, мой мозг ни за что не хотел воспринимать увиденное. В этом было что-то издевательское: одновременно и невозможное и вполне будничное.