Планировщики

С трудом сдерживая рыдания, Рэсэн сказал, что это чистая правда, что он сам научился читать по книжкам с картинками. И он не обманывал. Среди собранных Енотом двухсот тысяч книг, стоящих плотно друг к другу на полках в темной библиотеке, Рэсэн нашел и книги, которые можно было разглядывать (это были адаптированные комиксы о черных рабах в Америке, дешевые журналы для взрослых, невзрачные брошюрки с жирафами или носорогами), и, сопоставляя буквы и картинки, постепенно постиг письменный язык. Рэсэн указал на стопку книг, что он сложил в углу кабинета. Прихрамывая, Енот заковылял к указанному месту и просмотрел одну за другой все книжки. На его лице было написано удивление: “Невероятно! Как в моей библиотеке могло оказаться столь низкое чтиво?” Енот вернулся и, все так же подозрительно глядя на Рэсэна, вырвал из его рук книгу в твердом переплете. Затем некоторое время он смотрел то на мальчика, то на “Илиаду” и наконец изрек:

– Если читать книги, то жизнь твоя будет полна позора и страха. И что? Ты все равно намерен их читать?

Рэсэн не понял смысла этих слов и потому лишь растерянно смотрел на Енота. А что ему оставалось? Что это такое – жизнь, полная позора и страха? Разве способен восьмилетний ребенок понять, о какой жизни идет речь? Отличить, вкусная или невкусная еда на столе, или помнить, как из сэндвича вывалились колечки лука, пустяк, для стороннего взгляда ничего не значащий, но для тебя важное происшествие, – вот и все, что дано ребенку в этом возрасте. Поэтому слова Енота прозвучали для Рэсэна не как предложение выбора, а как угроза, а то и проклятие или заклинание. Словно обращение Всевышнего к Адаму и Еве: “Если вкусите плоды с этого запретного дерева, то будете изгнаны из рая. Так вы все равно их вкусите?” Рэсэну было страшно. Он не понимал, что означает этот выбор. Однако Енот все пристальнее смотрел на него, будто ждал ответа. Будешь есть яблоко или не будешь есть?

Наконец мальчик поднял голову и, сжав кулаки, спокойно и решительно сказал:

– Я буду читать. Верните мне мою книгу.

Енот долго не сводил глаз с восьмилетнего ребенка, который стоял перед ним, стиснув зубы и с трудом сдерживая слезы, а затем отдал мальчику книгу.

Рэсэн потребовал вернуть книгу не потому, что желание дочитать историю было столь уж сильным, и не потому, что ему захотелось переупрямить Енота. Просто его заинтриговала жизнь, полная позора и страха.

Только после того, как Енот ушел, Рэсэн скорчился в кресле-качалке и дал волю слезам. Он плакал и смотрел на лабиринт из стеллажей, снизу до самого потолка заставленных неизвестно по какому принципу отобранными книгами, годами собиравшими пыль, на дверь в кабинет Енота, где окно выходило на северо-восток, из-за чего в комнату рано пробиралась тьма и воздух там был всегда сухой. Рэсэн размышлял, почему новость о том, что он умеет читать, так разозлила Енота. Он не мог этого понять ни тогда, думая о человеке, большую часть своей жизни просидевшего в затхлом кабинете при библиотеке и читавшего, ни сейчас, пусть ему уже и тридцать один год. А восьмилетним ребенком он воспринял случившееся как подлость, сравнимую разве что с поступком человека, набившего карманы конфетами и пытающегося вытащить изо рта ближнего одну-единственную жалкую карамельку.

Старый скряга! Чтоб тебя понос до смерти пробрал!

Рэсэн послал Еноту проклятие и вытер остатки слез. А затем снова открыл книгу. Как он мог не открыть ее? Чтение стало для него уже не просто увлечением. Для восьмилетнего мальчика отныне это было нечто особенное, завоеванное право – через угрозы и проклятие грядущей жизни, полной позора и страха. Рэсэн принялся читать, как Парис, этот придурковатый правитель Трои, натягивает тетиву, а стрела, эта проклятая стрела, покинув лук, летит в его любимого героя Ахиллеса и вонзается точнехонько в пятку. Мальчик ожидал, что герой легко вытащит стрелу, помчится к Парису и пронзит копьем сердце врага, однако Ахиллес умирал, истекая кровью, на холме Гиссарлык, и Рэсэн, прочитав эти строки, задрожал всем телом. Случилось то, чего не должно было случиться. Разве возможно такое? Как может погибнуть сын Бога? Герой бессмертен, его нельзя убить ни копьем, ни стрелой, а он погибает, как последний дурак, от руки болвана Париса, а все из-за того, что не смог защитить свое единственно уязвимое место, размером-то меньше ладони. Рэсэн перечитывал и перечитывал сцену гибели Ахиллеса. Но предложения, в котором говорилось бы, что герой ожил, так и не обнаружил.

О небо! Ахиллес и в самом деле погиб от стрелы, пущенной придурковатым Парисом!