Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Для финансирования войны все чаще применялись коррупционные схемы. Чтобы по-быстрому стрясти денег с итальянских купцов, им продавали лицензии, позволявшие обходить закон об обязательной выгрузке в порту Кале. Другие торговцы или ссужали правительству деньги под грабительские проценты, или выкупали государственные долги по сниженной ставке и обналичивали их – практика, которая обеспечивала короне краткосрочную ликвидность, но поощряла спекуляцию. Лондон гудел от напряжения между торговыми гильдиями и иностранными купцами. Власть слабела как в центре, так и на местах. Это был кризис – вне всякого сомнения.

Палата общин была настроена воинственно. Различные группы интересов – торговцы, рыцари, мелкопоместные дворяне – объединились, спаянные общим ощущением, что их долг – наставить короля и правительство на путь истинный и исправить их ошибки. Более того, они знали, что обладают необходимой для этого властью: если они откажутся одобрить очередной налог, королю не на что будет воевать. Следующие десять недель – самая длительная сессия с момента основания парламента – они были заняты продвижением ряда незаурядных реформ и судебных процессов в отношении королевского правительства и тех его чиновников, кто, по их мнению, действовал ему во вред.

Чуть ли не каждый день с открытия так называемого доброго парламента 28 апреля и до его роспуска 10 июля 1376 года приносил все новые потрясения правительству Эдуарда. Члены палаты общин начали с того, что поклялись друг другу во взаимной поддержке, а затем перечислили все жалобы на коррупцию и дурное руководство в одной бесконечной петиции. После этого они избрали спикера – сэра Питера да ла Мара.

Де ла Мар был сенешалем графа Марча. Видный представитель хартфордширского рыцарства, он служил в графстве шерифом и собирал войска под знамена Марча для ирландской кампании 1373 года. Он был красноречив, отважен, дальновиден и имел хорошие связи с членами палаты лордов. И именно палате лордов, во главе с Джоном Гонтом, де ла Мар предъявил в начале мая длинный список претензий палаты общин к правительству страны. Представители графств потребовали создать комитет из 12 лордов, которые должны были встретиться с палатой общин и обсудить, как навести порядок в королевстве.

Инструмент давления, которым пользовался де ла Мар на переговорах в «добром парламенте», был не нов. Без реформ, упорно твердил он Джону Гонту и комитету лордов, не будет никаких налогов. Требованием прямого непосредственного участия в реформах де ла Мару и палате общин в 1376 году удалось повысить роль представителей графств в правительстве Плантагенетов до невиданного уровня. В 1341 году, когда правительство Эдуарда переживало последний серьезный политический кризис, основные дебаты разворачивались между лордами и королем, а роль общин была крайне незначительна. В 1376 году общины вышли на первый план.

Учитывая неурядицы в правительстве и настоятельную необходимость добыть денег на войну, пока не истек срок перемирия, заключенного в Брюгге, Джону Гонту не оставалось ничего другого, кроме как выслушать их. Он услышал хор жалоб на политику короля, сводившихся к недовольству нечистыми на руку людьми, приближенными к впадающему в старческий маразм монарху. После долгих совещаний Гонту и парламенту представили обвинения против трех конкретных лиц: лорда Латимера, старого солдата, служившего управляющим королевского двора; Ричарда Лайонса, богатого купца и советника короля, ссудившего короне внушительную сумму; и против фаворитки Алисы Перрерс, захватившей земли, опеки и драгоценности, принадлежавшие королеве Филиппе. Ее власть над королем была сродни колдовской; Томас Уолсингем писал, что Алиса «имеет сегодня такое влияние и силу, что никто не осмеливается и слова против нее сказать». Первых двух обвинили в финансовой коррупции и нарушении законов, регулирующих торговлю в порту Кале; что касается Алисы Перрерс, палата общин потребовала, чтобы ее удалили от короля. К концу мая были выдвинуты новые обвинения: против лорда Невилла, еще одного ветерана и сенешаля королевского двора, а также трех торговцев.

Все, что мог сделать Джон Гонт перед лицом таких серьезных обвинений, так это попытаться выиграть время. Он приостановил работу парламента и уведомил отца, что возникли серьезные проблемы и что ряду его приближенных грозят аресты. Согласно Анонимной хронике, «герцог [то есть Гонт] послал нескольких лордов, чтобы сообщить [Эдуарду] о рекомендациях палаты общин и о том, что с согласия лордов ему советуют избавиться от присутствия тех, кто не приносит ему ни добра, ни пользы… и король благодушно сказал лордам, что он полностью согласен сделать все, что пойдет на пользу королевству… [и] что он готов поступать согласно их совету и постановлению». Это был удивительно смиренный ответ. Вероятно, Эдуарда предупредили, что парламент подумывает низложить его, как в свое время его отца. Этого позора он бы не перенес. Лев, грозно рычавший в 1341 году, превратился в мышь.