Пластика души

– Мне интересно, какая женщина должна быть у такого мужчины, – негромко сказала Куликова, по-прежнему не сводя с него взгляда.

– Ну, уж это вас точно не касается, – внутренне свирепея, произнес Матвей.

– Как знать… – загадочно изрекла Куликова и встала. – Действительно, мне пора прекратить дразнить вас, хотя, не скрою, это очень интересно. Вы отлично владеете собой, очевидно, это издержки профессии. До завтра, Матвей Иванович. – И она вышла из ординаторской, совершенно неслышно закрыв за собой дверь.

«Она точно ненормальная, – вздохнув, с раздражением констатировал Матвей. – И дело тут, похоже, вовсе не в ее комплексах, она просто такая – и все».

В операционную он шел совершенно спокойным, хорошо выспался ночью и чувствовал себя прекрасно. В соседней предоперационной мыла руки Аделина, о чем-то оживленно разговаривая с Филиппом, которого взяла сегодня ассистентом – предстояла довольно сложная пересадка кожи. Матвей мысленно пожалел о том, что назначил Куликову на сегодня, мог бы сам поработать с Аделиной, но потом вспомнил, что они договорились не делать этого.

– Понимаешь, я не хочу, чтобы пошли какие-то слухи, – сказала Аделина. – Я никогда раньше не брала тебя ассистентом, так к чему начинать эту практику теперь, когда мы… ну…

– Я понял, – улыбнулся Мажаров, забавляясь ее смущением и ярким румянцем, вдруг залившим обычно бледные щеки. – Оставим все как есть, хотя мне, безусловно, жаль упускать такую возможность.

– Ничего, посмотришь в записи.

На том и разошлись, и теперь Матвей готовился к своей операции, а Аделина, похоже, инструктировала Филиппа, проговаривая ему ход процедуры шаг за шагом. Мажаров вдруг вспомнил, что именно так всегда поступала ее мать, Майя Михайловна, когда брала кого-то из своих студентов в операционную. Он знал, что Аделина никогда не бывала на операциях матери, но, видимо, переняла эту манеру инстинктивно. Он знал и то, что в квартире Драгун хранится целый архив Майи Михайловны, состоящий из записей и видеокассет, которые Аделина то и дело просматривала в кабинете. Драгун-старшая была общим хирургом, но Аделина всякий раз находила в ее технике что-то пригодное для собственной работы.

Когда он спиной ввалился в операционную, держа перед собой чистые руки, Куликова уже спала на столе, а в изголовье сидел анестезиолог Сергей, внимательно наблюдавший за показаниями на мониторе.

– Ну что, сегодня дарим даме новые губы и разрез глаз? – спросил он, пока Матвей, уже в халате, совал руки в стерильные перчатки.

– Да. Надеюсь, это сделает ее хоть немного мягче.

– Ты знаешь, она какая-то странная, – сказал Сергей, поворачиваясь на крутящейся табуретке. – Сейчас разговаривали с ней, пока к наркозу готовились, так она у меня почему-то спросила о жене.

– Да? Странно. Меня тоже вчера пыталась на подобный разговор вывести.

– Знаешь, до чего договорились? До того, что любовь нужно постоянно доказывать. И что в доказательство этих самых чувств людям непременно нужно видеть чужие мучения и страдания. Хорошая теория?

– Глупая.

– Ну, почему? Возможно…

– Слушай, Серега, я даже обсуждать этот бред не хочу, – прервал Матвей. – Вряд ли твоей супруге нужно, чтобы ты каждый день испытывал мучения и наконец-то понял, что ты ее любишь. Нормальные люди такими категориями не мыслят.

– А Куликова, по-твоему, ненормальная?

– Серега, мы зачастую имеем дело с травматиками – в том смысле, что они сами травмируют себя мыслями о несовершенстве собственной внешности. У кого-то это в большей степени, у кого-то в меньшей, а у Натальи Анатольевны просто через край. Но мне, как человеку нормальному, эти ее теории глубоко отвратительны. Так что давай-ка сосредоточимся на исправлении ее внешности, раз уж не в наших силах исправить ее внутреннее.

Сергей изобразил аплодисменты и снова отвернулся к монитору.

– Начинаем. Скальпель, – и Матвей привычным жестом протянул руку в сторону стола с инструментами.

Через два часа все было закончено. Наложив на все лицо Куликовой повязку, Матвей испытал неожиданное облегчение. Если все пройдет без осложнений, он через пару недель передаст все заботы о Куликовой врачу в реабилитации и забудет о ней, насколько это вообще возможно. Определенно, общение с этой женщиной давалось ему тяжело и вызывало только негативные эмоции, каких Матвей давно не испытывал.

Аделина