Плата за грех (СИ)

— Я попробую.

Спустя пару минут и несколько крепких выражений Рéннати всё же что-то нашёл.

— Впервые вижу такой код, — пробубнил он. — Ну-ка посмотрим…

Экран на подключенном ноутбуке внезапно загорелся и выдал нечто вроде текстового меню — такого, по которому перемещаешься кнопками «Вверх» и «Вниз», выбирая нужный пункт. Проблема в том, что меню было на языке, с которым никто из нас раньше не сталкивался. Он чем-то напоминал… Даже не знаю. Криптографические символы? Нет, символы были другие. Не иероглифы — какие-то угловатые прямоугольные знаки, смысл которых был совершенно не ясен… Внезапно я вспомнил, что уже видел такие символы. Вот только где и при каких обстоятельствах?

Рéннати всё пялился на мигающую строку, пытаясь разгадать её значение. Видимо, именно этот раздел меню открывали последним. Это могло продолжаться ещё долго… И выход из этого тупика был только один. Перегнувшись через Рéннати, я нажал на клавишу «Ввод».

Дисплей снова потемнел. На этот раз задержка длилась довольно долго — устройство будто устанавливало связь. Но ведь это невозможно, мы были полностью отрезаны от всего! Наконец на экране что-то появилось. Ещё одна предельно странная видеозапись.

На ней было какое-то воздушное судно, парящее над жерлом вулкана, — но я никогда прежде не видел таких аппаратов. Его поддерживали в воздухе четыре огромных винта, однако на фоне гигантского стального корпуса они казались совсем крошечными — эта штука была не меньше сотни метров в длину!

По всем законам физики эта машина никак не должна была летать — и всё же она парила в вышине, медленно удаляясь от извергающей раскаленную лаву вершины. На борту явно присутствовала команда: из динамиков ноутбука доносилась исходящая с судна радиопередача, громкая и чёткая, словно её записывали прямо возле источника сигнала.

Хотя нет. Не радиопередача. Это были голоса членов экипажа. Там что-то происходило.

Изображение на экране внезапно замерло. Словно кто-то нажал кнопку паузы. Запись при этом продолжалась. Бестелесные голоса явно знали, что происходит. Они были удивлены, напуганы. В них зазвучали нотки паники. Вскоре они сменились чистым первобытным ужасом. Внутри и снаружи корабля всё стало просто… Я не мог подобрать нужного слова. «Исчезать»? Это первое, что пришло мне в голову, однако мы наблюдали нечто иное. Для того чтобы что-то исчезло, оно сначала должно было существовать. А то, что на наших глазах исчезало с экрана… Оно будто никогда и не существовало. Всё поглощала неописуемая пустота — бесцветное ничто, которое невозможно описать словами.

Голоса отчаянно вопили. Разумы их обладателей уже не могли вместить весь ужас катастрофы, которая разверзлась у них на глазах. Облака в небесах уже исчезли. За ними стали гаснуть звёзды — скопление за скоплением. Катастрофа развивалась всё быстрее. Горы, деревья, даже вулкан исчезли в великом… Ничто? Часть корабля уже пропала, многие голоса затихли. Под конец оставался лишь один мужской голос — безумный, надрывающийся вой зверя, обреченного стать последним свидетелем гибели целого мира. А затем не осталось ничего — лишь темнота.

Экран погас, на сей раз окончательно. Мы с Рéннати переглянулись, не зная, что и сказать. Должно быть, это какое-то кино. Компьютерное изображение, созданное извращенным разумом. Но… меня не оставляло ощущение, что всё было по-настоящему. Изображение выглядело слишком реальным. Для всех нас — и особенно для Нóлзы.

Она вся тряслась, крепко зажмурив глаза. Тогда я ещё не понимал, в чём дело (потом то понял, но уже позднее). И просто положил лапу ей на плечо. Она не отреагировала. Даже не подняла глаз.

— Ты как? — спросил я.

Она молчала, единственным ответом было её прерывистое дыхание. Я повернулся к Рéннати, надеясь получить хоть какой-то ответ. Он тоже был не в себе — лишь что-то бормотал под нос, спрятав лицо в ладонях.

Ночное сражение несколько закалило мою психику. Меня слегка потряхивало, но это уже не так мешало сосредоточиться. В голове роились тысячи новых вопросов. Увы, тогда ответов на них не было. Внезапно тишину нарушил холодный и властный голос, и он не принадлежал никому из нас.

— Полагаю, это принадлежит мне.

С экрана одного из ноутбуков на нас сурово смотрел Форрéстер. Очевидно, ему каким-то образом удалось установить связь. Я понятия не имел, как и для чего, — но он уже знал обо всём. И он был недоволен. Может, это было просто искажение восприятия, но изображение выглядело каким-то… странным. Форрéстер казался далёким, древним и совершенно чужим — ничего общего с тем дружелюбным и обаятельным бизнесзверем, которого я когда-то имел счастье (или несчастье) знать.

Сейчас его место занимал властный тиран, тяжкая мощь которого ощущалась даже здесь, за тысячи километров. Я не мог понять, что происходит. Лишь много позже я осознал, что в тот момент чувствовал настоящий страх, подобного которому не испытывал никогда. Не знаю почему и как, но я был полностью убеждён, что зверь по ту сторону экрана способен раздавить нас, как букашек, — стоит ему лишь пожелать.