Плата за одиночество

– Гроссер, ну это уже наглость. У тебя только что убили любимую женщину, а ты уже шляешься по чужим.

– Я сам не знаю, что меня сюда привело, – неуверенно ответил Петер.

– Что бы ни привело, пусть назад уводит, – сурово заявил Эдди. – Ты мне здесь совершенно не нужен. У меня планы на этот вечер, а ты мне их портишь.

Планы Эдди на этот вечер никак не могли совпасть с моими собственными, что я тут же постаралась ему объяснить как можно более доходчиво.

– Инор Хофмайстер, я с вами наедине в квартире не останусь, – твердо сказала я.

– С ним наедине можешь? – угрожающим жестом ткнул он в сторону Петера. – А со мной – нет?

– Он не успел себя показать с плохой стороны, – напомнила я.

– Вот именно, что не успел, – проворчал Эдди и всунул букет мне в руки.

Букет я взяла, наверное, от неожиданности. После этого держать Эдди на пороге показалось не совсем приличным, да и Петер не собирался уходить, поэтому я неохотно посторонилась и впустила второго гостя. Он довольно заулыбался и направился прямиком на кухню. Я закрыла дверь и прошла за ним. Цветы нужно было куда-то поставить, ничего подходящего у меня не нашлось, и я использовала под них старую кастрюлю, одну из тех, что дала Сабина. Букет сразу потерял свою торжественность.

– У тебя вазы нет? – удивился Эдди.

– В приютском наборе почему-то не было, – ответила я.

– Так бутылку возьми, – предложил он. – Выбери такую, чтобы горлышко пошире было.

– Инор Хофмайстер, откуда у меня в квартире бутылки? – возмутилась я.

– Мало ли, от предыдущей хозяйки остались, – хохотнул он, посмотрел на несчастного Петера и сразу расхотел шутить. – Гроссер, да не страдай ты так, не стоила она того.

– Откуда тебе знать? – зло ответил тот. – Стоила, не стоила. Ты ее не знал совсем.

– Я ее поболе твоего знал, – с вызовом сказал Эдди.

Богиня, еще не хватало, чтобы они здесь начали выяснять, кто лучше знал покойную и каким образом это знание получил! Петеру только известия о том, что Сабина и Эдди были любовниками, не хватало!

– Иноры, давайте попьем чай, – я попыталась их отвлечь. – Инор Хофмайстер, вы собираетесь унести свой торт назад или я могу его порезать?

– Что я, туранец, чтобы ходить с тортами взад-вперед, – фыркнул он. – Режь, детка, не стесняйся. Тебе понравится. А вот Гроссер, чувствует мое сердце, не ест сладкого.

– Ем, – с вызовом ответил Петер.

– Ну и хорошо, – похлопал Эдди его по плечу. – Сладкое, говорят, сердечные раны склеивает на раз-два. Но у Штеффи чтобы я тебя больше не видел, а то…

– А то что? – неожиданно жестко спросил Петер.

Он весь подобрался, как кот перед прыжком, и совсем не напоминал того убитого горем вдовца, который пришел ко мне совсем недавно. Очень уж сильные отрицательные чувства вызывал компаньон иноры Эберхардт у моего первого гостя. Настолько сильные, что Петеру хотелось с ним подраться, чтобы хоть немного выплеснуть наружу бушевавшее внутри.

– Гроссер, тебе одной продавщицы Маргареты за глаза хватит, – нагло ответил ему Эдди. – Зачем тебе вторая, ты же по Сабине страдаешь?

– Инор Хофмайстер, как вам не стыдно! – попыталась я его призвать к порядку. – Прекратите издеваться над Петером!

– А что я такого говорю? – возмутился он. – Чистую правду. Если Сабина такая вот вся из себя чистая и непорочная была, то что он сейчас делает в этой квартире?

– Здесь нашли платье Марты, – неожиданно сказал Петер.

Эдди поперхнулся тем, что рвалось из него наружу в борьбе за место возле меня, и удивленно уставился на Петера.

– Чушь, – заявил он. – Как платье Марты могли найти у Штефани, если они даже знакомы не были?

– Не у меня, у Сабины, – пояснила я. – Она разрешила мне пользоваться теми вещами, что висели в шкафу. Среди них было и Мартино платье.

Пока Эдди пытался переварить мое сообщение, мне удалось порезать торт и разложить по тарелкам. При этом я невольно вспомнила Сабину. Если бы не она, никаких тарелок у меня не было бы. Почти все деньги, что мне выдавала инора Эберхардт, так у нее в магазинчике и остались после покупки крема. За замену которого мне никто спасибо не скажет. Но если бы я этого не сделала, то потом не смогла бы себе простить, если бы что-то случилось.

– А точно ли Марты платье? – наконец спросил Эдди. – Может, просто похожее?

– Сыскари уверены были, – ответила я. – Не думаю, что платьев эльфийского шелка так много, что легко спутать.

– Да, помню такое, приметное, – протянул Эдди. – Прости, Гроссер, но твоя Сабина просто жадная дура. Получается, она замешана в исчезновение Марты? Поэтому и убрали?

Он оглядел нас, как будто мы могли дать ответ на эти вопросы. Особое внимание уделил Петеру.

– Не знаю, – огрызнулся тот. – Ни она, ни ее убийца мне не докладывали.

Перепалка с Эдди пошла ему на пользу. Мне больше не хотелось жалеть бедного вдовца. Теперь он выглядел скорее ожесточенным, чем несчастным. В углах рта залегли жесткие складки, глаза потемнели и казались похожи на грозовое небо. Разве что молний не хватало. Молний, которыми бы он поразил наглого компаньона иноры Эберхардт.