Плата за роль Джульетты

— Да, я сама лично их выбирала, нам все упаковывали, мы складывали в багажник машины. Вера была мне очень благодарна. Нет, она не могла быть связана с Садой! И вся эта история с изнасилованием, групповухой, порнороликом не может быть связана с детьми! Это бред!

— Сама ты — Бретт! Фамилию-то какую носишь! Бредовую! Ладно, не обижайся, я же хочу тебе помочь. Значит так, дорогая моя, пора тебе уже возвращаться в Москву!

— Ты что?! Я не могу! А вдруг этот ролик появится в сети? Я же не знаю, какие люди за этим стоят?

— Если бы кто-то хотел твоей, так сказать, социальной смерти, то его давно бы выложили. Но в интернете ты по-прежнему поешь свои романсы и арии, моя птичка. И ни одного голого мужика рядом с тобой.

— Ян! Мне не до шуток!

— Да если бы даже и появилось такое видео, думаешь, кто-нибудь поверил бы, что это ты? Глупости! Может, это порноактриса, которая на тебя похожа? Ты — оперная звезда, моя Каста Дива, пречистая богиня, целомудренная дева! И твое имя уже невозможно испачкать, вот я лично в этом твердо убежден! Больше того, может, это и прозвучит цинично, но это все равно была бы реклама!

— Ян, ты невозможен! Как ты можешь шутить на такую тему? У меня в планах было изменить внешность, уехать в Париж, к тебе, и там попытаться начать все сначала!

— Какая глупость! Нет, моя любовь, ты вернешься в Москву, к репетициям, к Борису, к своей прежней жизни, в свою уютную квартирку, и все у тебя будет замечательно! Хватит уже этого синеболотного изгнания!

— Ян, у меня голос пропал! — застонала я, боясь даже озвучить эту страшную правду. Только от этих слов на душе стало холодно.

— А ты откуда знаешь? Ты что, пела? Пробовала петь?

— Говорю же — пропал мой голос… Я теперь каркаю, как ворона.

— А ты отпусти ситуацию. Посмотри на все, что с тобой произошло, иначе…

— Я убийца!

— Если бы ты не убила ее, то она бы убила тебя, разве непонятно? — он сказал это уже совсем серьезным тоном. — Да ты спасла себя! Ты — выжила. А потому должна петь, радовать всех нас звучанием своего чудесного голоса!

— Ян, как же я рада. Что ты здесь, со мной! От тебя исходит такая сила, такая какая-то жизненная энергия, мощь, что кажется, еще немного, и я соглашусь со всеми твоими доводами!

— Как же ты не согласишься, когда я за этим и приехал — забрать тебя с собой, но не в Париж, где ты собиралась изрезать свое прелестное личико, чтобы, как ты выражаешься, начать все сначала, хотя этим самым ты погубила бы себя окончательно, а в Москву!

— Но отпечатки моих пальцев повсюду… в том доме… Я же была там в ванной комнате, кухне, я жила так пару дней и сутки, не знаю…

— Поначалу мы спрячем тебя в надежном месте и посмотрим, как будут развиваться события. Потом дождемся возвращения Кузнецова и все от него узнаем! Но, главное, ты встретишься с Борисом и все-все, вот как мне, ему расскажешь.

— Ян, ну как ты не понимаешь… Если он увидит этот ролик…

— Давай начистоту. Ты собиралась выходить замуж за Бориса?

— Да, конечно. Зачем ты спрашиваешь?

— Вот и ответь мне тогда, зачем тебе связывать свою жизнь с человеком, на которого не можешь положиться в трудную минуту? Тогда выходи замуж за меня! Мы знаем друг друга сто лет, я буду тебе хорошим мужем, преданным как собака. Ну?

Я улыбнулась. Сколько лет знаю Яна, но так и не поняла. Кого же он любит больше — мужчин или женщин.

— Верность — как понятие общечеловеческое я тебе обещаю. Правда. Я буду помогать тебе всегда и во всем. Мы будем жить с тобой под одной крышей. Я буду шить свои театральные и концертные наряды…

— Но ты и так их шьешь!

— В свободное время я буду сопровождать тебя на твои гастроли, я куплю тебе дом в Италии, хочешь? Или в Париже, еще один! Я буду подавать тебе в постель теплое молоко и укутывать твои прелестные ножки пледом, чтобы ты не мерзла зимой… Я люблю тебя, моя Каста Дива! Ну же, решайся!

Это была шутка, с которой он не хотел расставаться и жил с обнимку с ней, как с несбыточной мечтой.

— Ты любишь мой голос, а не меня. А я — живая женщина, мне нужна другая любовь.

— Ты любишь Бориса?

— Да, люблю.

— А он? Он-то любит тебя?

— Да, думаю, что любит.

— Но если он любит, то почему же ты не бросилась за помощью к нему?! Или ты думаешь, что, узнав о том, что тебя изнасиловали, он начал бы испытывать к тебе отвращение? Ты что, на самом деле так думаешь? Ты в своем уме?

— Да, я так решила. Подумала, что он никогда не сможет уже относиться ко мне так, как раньше. Что не сможет любить меня как женщину.

— Нина… Как ты могла так поступить с Борей? Вот ты озвучила мне текст той записки, что оставила на своей даче в Лопухине… Ты хотя бы представляешь, что стало с ним, с любящим тебя мужчиной, когда он прочел ее? Ты просто на мгновение представь себе, что он пережил, пытаясь осмыслить твое письмо! Получалось, что все то время, что вы были с ним вместе, лгала ему? Что у тебя параллельно с ним были другие мужчины? Это ли не больнее, чем то, о чем ты подумала, когда царапала своей скверной лапкой это отвратительное, прямо-таки убийственное послание?!