Плата за успех. Откровенная автобиография

В конце концов он все-таки купил мне квартиру на Петровке. А пока там шел ремонт, мы жили то в съемной, возле зоопарка, то в загородном доме, тоже съемном. Этот домик до сих пор вспоминаю с умилением, с ним связано столько приятных эмоций. Он был небольшой, совсем не пафосный, не дача олигарха, а просто уютный домик только для нас двоих. Сулейман обычно задерживался в офисе допоздна, приезжал уже в 3–4 часа утра, но я всегда его ждала, несмотря на то, что каждое утро были занятия в театре. Стояла на балконе с белым котиком, которого он подарил, и просто ждала, когда в темноте мелькнет свет фар его машины.

Удивительная вещь — эмоции, ассоциации… Почему-то, когда видела свет фар, всегда вспоминала глаза Сулеймана и то впечатление, которое они произвели на меня при нашей первой встрече… все-таки это была самая сильная и яркая любовь в моей жизни. И сам Сулейман — невероятно яркий человек не только внешне, но и внутренне. Он умел устраивать сюрпризы, любил делать подарки, превращал жизнь в настоящий праздник! Например, я всегда любила цветы, поэтому, пока была с ним, то в цветах буквально утопала. А в новой квартире по его заказу поставили кашпо на ножках, и каждую неделю там сменялись две цветочные композиции.

Вообще Сулейман был очень щедрым человеком. И буквально осыпал меня подарками. Украшениями с бриллиантами, шубами (хотя я не фанат их) и многим другим. Между прочим, ради меня он приобрел себе телефон. Это забавно звучит, но на самом деле это очень серьезно, я ведь уже говорила, что у него не было постоянного телефона — из соображений безопасности. Но для того, чтобы быть со мной всегда на связи, он приобрел два телефона, один из которых подарил мне, а второй оставил себе. У них не было номеров, позвонить мы с них могли только друг другу, больше никому. Это было очень трогательно…

Конечно, можно сказать, что при богатстве Сулеймана это было сущей ерундой. Но это не так! Куда важнее, что он был внимательным, дарил именно то, что могло меня порадовать, устраивал такие сюрпризы, от которых мое сердце таяло. А не просто «посыпал» меня деньгами. Он знал, чувствовал, что именно может доставить мне удовольствие. Мы с ним любили друг друга и были, что называется, на одной волне.

Однажды, например, я вернулась в Москву после питерского концерта, помощница Сулеймана помогла добраться домой, а я так устала и так соскучилась по нему, что в квартире стала плакать и жаловаться ей, как мне одиноко и как хочу его увидеть. И вдруг — открывается дверь балкона, и оттуда в комнату входит Сулейман с огромным букетом цветов! Оказывается, он решил сделать сюрприз и ждал меня на балконе. Но ведь не сразу вышел, а сначала послушал, как жалуюсь его помощнице, что соскучилась! Эта его хитрость показалась мне такой милой! Как же я его все-таки любила… казалось, в нем вся моя жизнь. До сих пор горько думать, что такая любовь обернулась полным крахом.

Хотя первые звоночки для меня прозвучали довольно быстро. Просто я была так влюблена, что ничего не желала видеть. Чувства застили мне глаза. Сулейман ревновал меня ко всему и всем, но прежде всего — к моему творчеству. Так сильно, что уговаривал совсем бросить балет, театр, карьеру, сесть на диван и сделаться домохозяйкой. Это и смешно, и грустно, ведь я же хорошо видела, что он любит не только как меня саму, не просто как Настю, а еще и как знаменитую русскую балерину. Его самолюбию льстило, что я такая известная, что меня все узнают, восхищаются, завидуют ему. Когда он звонил и просил срочно к нему приехать. Я была на репетициях, но по его тону чувствовала, что ему по какой-то причине был действительно важен мой приезд. А я очень хорошо умела чувствовать его настроение. Так что приходилось быстренько доделывать свои тридцать два фуэте и мчаться к Сулейману — его машина уже, разумеется, ждала у выхода из театра. Приезжаю, захожу в кабинет, а там деловые партнеры, какие-то важные богатые люди, и все при виде меня сразу «ах» и «вау»… Невооруженным взглядом было видно, как Сулейман светился от удовольствия и гордости, что у него такая женщина!

И в то же время моя слава его раздражала. Сколько раз я уговаривала его прийти в Большой театр на мой спектакль или на какой-нибудь из моих концертов. Но он всегда отказывался. Это меня обижало и расстраивало, я ведь была уже состоявшейся балериной, примой Мариинского театра, Большого театра, английского национального балета, меня знали и в России и в мире, я уже представляла свой концертный проект. И очень хотелось показать любимому человеку, как я расту, какие есть новые шоу, новые номера. Сама никогда не лезла в его бизнес, потому что видела — он не хочет, чтобы я имела к этому какое-то отношение. Но мне было важно, чтобы он моими делами хоть немного интересовался, а не пытался откупиться деньгами.