Плата за успех. Откровенная автобиография

Я бросила все и кинулась к его помощнице. Господи, спасибо Тебе, и спасибо этой доброй женщине, которая утешила. Сулейман был жив! Он сильно обгорел, лежал в коме, никто не знал, выживет ли он, но он был жив! Знала — раз так, он обязательно выкарабкается, у него хватит сил! Потом узнала подробности. Оказывается, женщина, которая с ним была — известная телеведущая, почти не пострадала, сбежала с места аварии, а оттуда на его же самолете улетела в Москву, оставив Сулеймана умирать. Даже не сообщила, где он — МЧС нашли его сами, увидев пламя. Бог ей судья.

Сулейман провел в коме тридцать дней, а я все это время молилась за него и писала ему письмо. Тридцать страниц от руки. Когда он очнулся, его помощница передала ему эти строки. И на этот раз он не отказался, а прочитал все, что я ему написала. Впоследствии, вернувшись в Москву после всех ужасов, он сам позвонил мне, и мы договорились о встрече. Это, конечно, случилось не сразу, ему ведь сделали пересадку 70 % кожи, он еще долго лечился.

Но все же мы встретились. И он сказал мне: «Настя, когда я горел в огне, первая, о ком подумал, это о тебе». В те минуты, готовясь к смерти, он успел подумать о многом. И о том, что был не прав, когда стал мне мстить, разрушая в себе самое сокровенное и святое чувство. И о том, что, слава Богу, с ним в машине была не я. А еще о том, что если бы он был со мной, то и аварии могло бы не случиться… Я не могу говорить об этом спокойно. Слезы наворачиваются…

Потом было публичное примирение, так сказать. Сулейман все делал с размахом, вот и в этот раз он собрал чуть ли ни половину Госдумы (он еще и депутатом был), позвал много разных артистов, в том числе Иосифа Давыдовича Кобзона. Фактически он тогда не только объявил, что мы помирились и стали друзьями, но и открыто признал, как много между нами было. Я ведь его имя нигде никогда публично не называла, даже когда он особо жестоко меня преследовал, — не хотела портить ему репутацию, он все же политик. Шуточки насчет «Сулеймана Волочкова» исходили не от меня, а как раз от моих недругов, которых он же сам и собрал для травли меня.

Да, ничего было уже не вернуть, но с души словно камень свалился, когда мы помирились. Все эти годы я его волокла и сама не понимала, как он меня душил. А теперь стало легко. С тех пор мы мало общались, но всегда по-доброму. А когда у него возникли неприятности в Ницце (не везет ему с этим городом) — его там в тюрьму посадили, потом выпустили под домашний арест, в общем, сильно потрепали нервы и испортили репутацию, — я оказалась единственной, кто публично его поддержал и предложил свою помощь. В жизни не нужно отвечать злом на зло, нужно быть добрее. Чувство мести вызывает только разрушения в человеке. А злиться — это все равно что выпить яд и ждать, что умрет кто-то другой.

Я это точно знаю.

Симфония добра

«Творческие личности помечены чем-то свыше, их Бог благословил нести в мир красоту и добро. Счастье — это возможность и талант приумножать вокруг себя счастливых».

Я не могу спокойно вспоминать то, что было после нашего расставания с Сулейманом. И не потому, что меня травили, не давали работать, а потому, что он намеренно делал мне больно. Намеренно! Мы прожили вместе три с половиной года, я доверяла ему, я раскрывала ему свою душу, и он точно знал, за какие ниточки дернуть, чтобы мне было больнее.

А я все равно его оправдывала тем, что он слишком сильно меня любил и не мог легко отпустить. Думала, что он причиняет мне боль, потому что сам страдает, это как бы защитная реакция…

Но как бы то ни было, наши силы были неравны. Я не о душевных силах — время показало, что меня страдания только закалили, а вот его… Впрочем, я сейчас хотела сказать о другом — о такой приземленной, но невероятно сильной вещи, как деньги. Богатый человек способен на многое, и большая беда, если он решит употребить свое богатство во зло. К сожалению, Сулейман после нашего разрыва стал не похож не только на себя, каким я его знала, но и просто на порядочного человека. Ему было не жаль денег, чтобы посильнее меня ударить. Он, как я писала выше, платил за то, чтобы мои концерты отменяли, хотел, чтобы я вообще не могла больше танцевать.

Он никогда не понимал меня по-настоящему. Да и ни один другой мужчина тоже. Я танцую не ради денег, балет — это моя жизнь! И все попытки запретить мне концертную деятельность в конечном счете привели меня к созданию моего благотворительного проекта «Симфония добра». У нас с мамой не было денег даже на афиши, но мы нашли труппу, которая согласилась работать бесплатно, сами развозили билеты по больницам и детским домам, и я стала выступать перед самой благодарной и прекрасной публикой — перед детьми.