Платье королевы

Пару минут спустя она сидела в своей маленькой машине, которая досталась Хизер от Нэн.

Древний «Ниссан» уже был подержанным, когда бабушка купила его десять лет назад, и не мог похвастать «новомодными примочками», как их называла Нэн. Ни кондиционера, ни стереосистемы, ни усилителя руля – только радио и ручки для подъема стекол. И все же «Ниссан» напоминал о Нэн, поэтому Хизер будет ездить на нем, пока колеса не отвалятся.

Рухнув на водительское кресло, Хизер переключила телефон на громкую связь, бросила его на приборную панель и опустила голову на руль.

– Ты еще здесь?

– Да, мам. Здесь.

– Лучше тебе сейчас не садиться за руль. Ты слишком расстроена.

Глубокий вдох. Долгий выдох. Еще минуту, и тогда, может быть, получится унять дрожь в руках, а ужас перестанет сдавливать горло.

– Я смогу вести машину, – сказала она наконец. – Лишь бы добраться до дома.

– Ладно. Опусти стекло, подыши свежим воздухом. Ты хорошо видишь? Вытри слезы. Люблю тебя, милая.

– И я тебя люблю.

– Позвонишь мне, когда будешь дома?

– Обещаю.

На мгновение голос матери сменился электрическим треском, затем наступила тишина.

Хизер потерла глаза, завела машину и поехала в сторону дома.

Нэн больше нет.

Нэн умерла.

Как такое возможно?

Нэн не выглядела старой. Она даже на пенсию не уходила, пока не стукнуло восемьдесят. Тогда она продала маленький магазинчик на Лейкшор-авеню, который держала без малого полвека, а еще пять лет спустя продала и свой домик и переехала в «Поместье «Вязы», многоквартирный дом для пожилых людей. Там была дежурная медсестра, столовая для тех, кто не любил готовить, и так много мероприятий, кружков и экскурсий, что по выходным Нэн бывала даже более занятой, чем внучка.

Хизер неохотно признавала, что Нэн в последнее время немного сбавила обороты: перестала водить машину, меньше занималась волонтерством, а когда простужалась, не могла поправиться за день-другой, как раньше. Однако до сих пор она всегда выздоравливала. Всегда.

Отрывистый гудок заставил Хизер встрепенуться. Она не заметила, что загорелся зеленый свет. Мысленно извиняясь перед водителем, ехавшим сзади, Хизер нажала на газ, а в голове все всплывали воспоминания.

Свернув налево, она припарковалась у дома, но из машины не вышла. Взгляд рассеянно скользил по улице: через дорогу, на солнечной стороне, земля уже прогрелась, и начали распускаться первые цветы. Она разглядела подснежники, крокусы, даже несколько ранних нарциссов и не могла решить, радуют они ее или печалят.

Нэн всегда ждала весну с нетерпением. Как глава садоводческого комитета в «Вязах», она отвечала за цветочные клумбы во внутреннем дворике у столовой. Когда Хизер приезжала туда в последний раз, бабуля показывала ей рассаду однолетников, взошедшую из семян. На подоконнике в комнате Нэн стояли аккуратные ряды баночек из-под йогурта, в которых росли бархатцы, алиссум, космеи, петунии.

Что будет с ее растениями? Нужно удостовериться, что их поливают.

Хизер заглушила двигатель и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы решиться на марш-бросок до входной двери. Едва она добралась до скамеечки в холле, колени подогнулись, а сумка выскользнула из рук и упала на кафельный пол.

Холлом называлась крошечная прихожая между двух дверей: одна вела в квартирку Хизер наверху, а другая – на первый этаж, где жили Сунита и Мишель. Подруги разделили дом сразу после покупки, и в один прекрасный день им наверняка потребуется второй этаж, но сейчас они с удовольствием сдают его Хизер буквально за гроши.

– Сунита? – позвала она. – Мишель?

– Суни ушла, – раздалось из-за спины Хизер. – Но я в твоем распоряжении. Что случилось?

– Когда я была в магазине, позвонила мама.

– У Лиз и Джима какие-то новости? Собрались в очередное путешествие?

– Нет. Мама звонила рассказать про Нэн.

– С ней все в порядке? Опять поскользнулась на крыльце?

Глубокий вдох. Еще один.

– Нет, – услышала Хизер свой голос. – Ее не стало. Она умерла.

Донесся грохот, как будто что-то вывалили в кухонную раковину, затем поспешные шаги. Мгновение – и Хизер тепло обняли руки, пахнущие ванилью. Ну конечно. Сейчас субботнее утро, значит, Мишель занималась выпечкой.

– Ох, милая, как же так? Новости просто ужасные. Пойдем на кухню. Тебе нужна чашка чая.

– Т-ты говоришь как Нэн, – только и смогла пробормотать Хизер, а потом слезы снова хлынули из глаз.

Она села и позволила Мишель снять с нее пальто и ботинки, затем, с небольшой помощью подруги, добрела до кухни.

– Садись. Я поставлю чайник. Хочешь маффин?

– Нет, спасибо. – Хизер опустила голову на стол, чувствуя лбом приятный холодок. – Где Сунита? – спросила она, не поднимая глаз.

– Ушла в парк на пробежку. Вернется с минуты на минуту.

– Я оставила продукты в магазине. Не могла собраться с мыслями, и мама посоветовала бросить тележку у стойки информации. Я сказала, что покупки кто-нибудь заберет.

– Я съезжу. Или Суни, когда вернется.

Хизер закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Засвистел чайник, и Мишель стала заваривать чай. В этом вопросе она была крайне разборчива.

– Поднимайся. Вот, с медом и лимоном. Как делала Нэн.