Платформа

Он позвал людей. Я объяснил, что мне нужно – монитория и пьютерия, – и все было доставлено. Они не смотрели на меня и не удивлялись, что им отдает приказы мальчишка. Работники ушли, но я чувствовал, что кто-то остался и стоит ровно позади меня. Оглядываться я не стал.

Я вывел информацию на стену. Данных было множество. Я видел их впервые, так что мне понадобилось время, чтобы в них разобраться и организовать так, как было удобно. Краем глаза я видел, что Дрейм за мной наблюдает, и заметил, как его взгляд метнулся мне за плечо. Там определенно кто-то стоял. Я был уверен, что это не Мадлен.

Я передвигал числа по экрану, аккуратно соединяя их с хронологией транзакций и вспоминая налоговые последствия межпланетных денежных переводов. Я видел, чем занимался мой отец, как он перемещал деньги и заключал договоры, пользуясь преимуществами разных законодательств. У меня в голове были все законы и постановления, и я видел, как умен был мой отец, а еще замечал совершенные им ошибки, упущенные им возможности.

– Это для тебя скучно, парень, – сказал в конце концов Дрейм. Он взял управление пьютером в свои руки, с трудом раскапывая хранившуюся там информацию, всматриваясь в нее. Я видел, что кое-что он понимает. Я считывал это по манере его обращения с данными точно так же, как считывал выражения и настроения по голосам и лицам. Принципы анализа для меня идентичны. А вот он был совершенно неспособен меня прочесть. Я уверен: он думал, будто моя неподвижность означает, что я озадачен или скучаю.

Я ткнул пальцем в монитор и вынес предложение. Дрейм остановился, нахмурился и спросил:

– Уверен?

И снова посмотрел мне за плечо, на этот раз дольше.

– Смотрите, – сказал я и все ему объяснил. Это был не более чем сравнительный расчет процентных ставок, из которого следовало, что трансферт будет выгоднее, несмотря на некоторые убытки.

Дрейм нахмурился еще сильнее.

– Твой отец такого никогда не предлагал. Ты точно уверен?

Я не ответил.

– Конечно, ты уверен, – пробормотал он. – Так почему твой отец этого не замечал?

– А вы его спрашивали?

Он прищурился.

– Ты что, пытаешься?.. – Он осекся. Заговорил тише: – Нет. Конечно не пытаешься. Ты на это способен не больше, чем он.

Провоцировать его было рискованно, но я кое-что из этого вынес. Я понял, что, хотя моя способность к сопереживанию, пусть ограниченная и выработанная тяжким трудом, и может оказаться так же полезна для выживания, как эффективность моего мозга, но, если я позволю Дрейму ее в себе разглядеть, пользы это мне не принесет.

За спиной послышалось явственное движение. Потребовалась вся сила моей воли, чтобы не обернуться. Я услышал, как открылась и закрылась дверь, и в следующее мгновение Дрейм сказал:

– На этом все, парень.

КлючСоб 16: Соламэн

Ни с Пеллонхорком, ни с его отцом я не встречался после этого еще долго. Мне предоставили маленькую комнату, где я спал и ел. И блуждал по Песни.

На второй день в мою комнату неспешно вошел мужчина и встал, сощурившись на меня, как будто думал, что я не вижу, как он это делает. Он был странным – низенький, бочкообразный человек с черными волосами, намасленными так, что они казались вылепленными из глины. Побыв минуту объектом внимательного изучения, я поздоровался и стал ждать ответа. Ответа не было.

– Здравствуйте, – повторил я неуверенно. – Я – Алеф.

– Алеф, да, да-а-а, – пробормотал он, все еще щурясь на меня. – Что значит имя, что значит это имя, имя-буква, имя-символ, символ имени, но ведь они все – символы, эти имена, знаки поименованных, мое имя Соламэн, и что же оно значит, интересно, хмм?

Я не знал, ждут ли от меня ответа. Он склонил голову, по-видимому потерявшись в мыслях. Я заметил на его правой щеке пятно, неровное и чуть выпуклое, прямо под глазом. В остальном лицо у него было гладкое, без морщин, как у ребенка.

– В Балаболии был Соламэн, – сказал я наконец.

– Мудрый человек, достаточно мудрый, но недостаточно, хмм? – Он переступил с ноги на ногу, как птица. – Недостаточно, хмм? Есть ли что-нибудь еще, интересно?

Я подозревал, что он обращается ко мне, но ничего не понимал.

– Соламэн, – сказал он. – Значит ли это, что он всего лишь человек? Видишь это?

Мне нечего было ответить. Что происходило? Говорил он с собой или о себе?

– Он не видит, но можно ли его научить? Возможно, увидит это – может ли Соламэн быть единственным человеком или человеком света, человеком звезд? – Он рассеянно коснулся пальцем пятна на щеке и потер его, потом заметил это и убрал руку от лица.

Я все еще ничего не понимал. Я мог дать ему тысячу имен – Соламэнов, которых нашел в порносфере, – но чувствовал, что он не это имеет в виду.