Платформа

“И все же нам не обойти стороной эту «жемчужину Индийского океана», – продолжают они. – Еще несколько лет назад мы и сами превозносили остров: солнце, сказочные пляжи, сладости жизни. Рискуя внести сумбур в эту ладную симфонию, признаемся: мы Пхукет разлюбили! Патонг-Бич, его самый знаменитый пляж, одет бетоном. Среди клиентов все больше мужчин, растет число хостес-баров, улыбки покупаются. Что касается бунгало для туристов, то их обновили с помощью бульдозера и поставили на их месте отели для одиноких пузатых европейцев”.

Нам предстояло провести на Патонг-Бич две ночи; в автобус я садился исполненный надежд, вполне готовый сыграть роль одинокого пузатого европейца. А завершалось наше путешествие тремя свободными днями на Пхи-Пхи – острове, традиционно называемом райским. “Что говорить об острове Пхи-Пхи? – сокрушались авторы путеводителя. – Это все равно что нас попросили бы рассказать о несчастной любви… Хочется сказать что-нибудь хорошее, но ком подступает к горлу”. Мазохистам-манипуляторам недостаточно того, что они сами несчастны, им надо отравить жизнь другим. Проехав километров тридцать, автобус остановился для заправки, и я вышвырнул “Рутар” в ближайшую помойку. Типичный западный мазохизм, сказал я себе. Еще километра через два я понял, что теперь мне действительно нечего читать; оставшуюся часть пути придется преодолевать, не имея перед собой защитного экрана в виде печатного текста. Я огляделся, сердце мое учащенно забилось, внешний мир словно бы вдруг приблизился ко мне. Валери, сидевшая через проход, опустила спинку кресла и полулежа не то мечтала, не то спала, отвернув лицо к окну. Я попробовал последовать ее примеру. За окном проплывали пейзажи с разнообразной растительностью. Делать нечего, я попросил у Рене его путеводитель “Мишлен”; таким образом я узнал, что плантации гевеи и латекса играют ведущую роль в экономике региона: Таиланд занимает третье место в мире по производству каучука. Стало быть, вся эта беспорядочная растительность идет на изготовление презервативов и шин; человеческая находчивость заслуживает уважения. Можно людей за многое критиковать, но одного у них не отнять: мы имеем дело с весьма изобретательным млекопитающим.

После того ужина на реке Квай разделение группы по столам завершилось. Валери присоединилась, как она сама выражалась, к лагерю “жлобов”, Жозиана отошла к натуропатам, у них обнаружились общие интересы, в частности приверженность практикам, нацеленным на достижение безмятежности. За завтраком я смог, таким образом, наблюдать издали настоящее состязание в безмятежности между Альбером и Жозианой. Экологи не сводили с них любознательных глаз – в той дыре, где они жили во Франш-Конте, им, разумеется, многие практики были недоступны. А Бабетт и Леа, хоть и столичные штучки, ничего, кроме “супер”, сказать не могли: безмятежность была для них целью лишь среднесрочной. В общем, там подобрался уравновешенный коллектив с двумя естественными лидерами разного пола, способными к активному сотрудничеству. У нас все складывалось не так удачно. Жозетт и Рене постоянно комментировали меню, здешняя пища им пришлась по вкусу, Жозетт намеревалась даже взять на вооружение несколько рецептов. Еще они время от времени критиковали соседний стол, подозревая сидящих за ним в претенциозности и позерстве; этим разговоры и ограничивались, и я, как правило, с нетерпением ждал десерта.

Я возвратил Рене путеводитель “Мишлен”, до Пхукета оставалось ехать четыре часа. Купив в баре бутылку “Меконга”, я все следующие четыре часа боролся с чувством стыда, не позволявшим мне достать бутылку из сумки и спокойно надраться; победил стыд. У входа в “Бич Резортель” нас встречал транспарант: “Добро пожаловать, пожарные Шазе”. “Надо же, забавно… – обрадовалась Жозетт, – твоя сестра как раз живет в Шазе”. Рене этого не помнил. “Ну как же…” – настаивала она. Забирая ключ от комнаты, я еще услышал, как она сказала: “Поездка по перешейку Кра – это потерянный день”, и, увы, была права. Я плюхнулся на кровать king size и налил себе полный стакан “Меконга”, затем другой.