Платформа

Агата Кристи на протяжении всей своей жизни придерживалась глубоко консервативных убеждений и категорически не принимала идею социального распределения доходов. Но именно приверженность консервативным взглядам позволяла ей на практике рисовать безжалостные портреты английской аристократии, привилегии которой она отстаивала. Ее леди Энкейтелл – персонаж гротескный, почти неправдоподобный, временами пугающий. Писательница была очарована своим персонажем, забывшим все правила поведения, которых придерживаются обычные люди; она, должно быть, от души веселилась, когда сочиняла фразы вроде следующей: “Так трудно познакомиться по-настоящему, когда в доме совершено убийство”; но симпатии автора, понятно, не на стороне леди Энкейтелл. Она с большой теплотой рисует Мидж, вынужденную по будням работать продавщицей, чтобы заработать себе на жизнь, а выходные проводить в кругу людей, понятия не имеющих о том, что такое работа. Мужественная, деятельная Мидж безнадежно любит Эдварда. Эдвард считает себя неудачником: он ничего не добился в жизни, не смог даже стать писателем; вместо этого кропает полные грустной иронии заметки для журналов, известных лишь библиофилам. Он трижды делал предложение Генриетте, но безуспешно. Генриетта состоит в связи с Джоном, восхищается его ослепительным обаянием, его силой; однако Джон женат. Убийство Джона разрушает хрупкое равновесие неосуществленных желаний, связывающих всех персонажей: Эдвард наконец понимает, что Генриетта никогда его не полюбит, потому что до Джона ему далеко; сблизиться с Мидж ему не удается, и жизнь кажется окончательно загубленной. Начиная с этого места роман становится волнующе странным, как будто перед тобой быстро течет глубокая река. В сцене, где Мидж спасает Эдварда от самоубийства и он предлагает ей стать его женой, книга Агата Кристи достигает восхитительной, почти диккенсовской высоты.

“Она крепко сжала его в объятиях. Он улыбнулся:

– Ты такая горячая, Мидж… такая горячая…

Вот оно каково, отчаяние, подумала Мидж. Оно леденит, оно – холод и бесконечное одиночество. До этой минуты она никогда не понимала, что отчаяние холодное; она воображала его обжигающим, пылким, бурным. Но нет. Отчаяние – это бездонная пропасть ледяной черноты, невыносимого одиночества. И грех отчаяния, о котором говорят священники, это грех холодный, состоящий в обрубании живых, горячих человеческих связей”.

Я закончил чтение часам к девяти; затем встал, подошел к окну. Море было спокойным, мириады светящихся точек плясали на его глади; легкое сияние окружало лунный диск. Я знал, что сегодня в честь полнолуния на острове Ланта состоится пресловутый ночной рейв; Бабетт и Леа наверняка отправятся туда, и еще добрая часть отдыхающих. Как легко отстраняться от жизни, самому отодвигать ее в сторону. Когда началась подготовка к вечеру, когда к гостинице стали подъезжать такси, а в коридорах засуетились курортники, я не чувствовал ничего, кроме грустного облегчения.

10

Перешеек Кра – узкая гористая полоска земли, отделяющая Сиамский залив от Андаманского моря, – в северной части рассечен границей между Таиландом и Бирмой. На широте Ранонга – на самом юге Бирмы – он сужается до двадцати двух километров; затем постепенно расширяется, образуя полуостров Малакка.

Из сотен островов Андаманского моря только несколько обитаемы, причем ни один из тех, что входят в состав Бирмы, не используется в туристических целях. Напротив, принадлежащие Таиланду острова бухты Пхангнга приносят стране сорок три процента ежегодного дохода от туризма. Самый большой из них – Пхукет; курорты начали развиваться здесь с середины восьмидесятых годов с привлечением преимущественно китайского и французского капитала (компания “Аврора” с самого начала считала Юго-Восточную Азию ключевым направлением своей экспансии). В главе, посвященной Пхукету, “странники” достигают вершин ненависти, пошлого снобизма и агрессивного мазохизма. “Иные считают, что остров Пхукет на подъеме, – заявляют авторы для начала, – мы же полагаем, что он тонет”.