Плато

В точности так он и выразился тогда, по поводу подрубленных крыльев, и допустил редакторский просчет - вышло безвкусно и оттого не слишком убедительно. Артист жизни было их с Хозяином домашнее выражение, для постороннего уха, разумеется, звучавшее напыщенно. Следовало подобрать другие слова, другую мысль, быть может - например, объяснить Сюзанне, что режим никому в Отечестве не дает развернуться, что деловые и иные способности Хозяина мгновенно выдвинут его в первые ряды аркадского общества, благо и по-английски он разговаривает вполне сносно, что Хозяин искренне любит ее, много чего следовало сказать.

- Помнишь, как писал Коган, - невпопад сказал он вместо всех необходимых рассуждений, - что-то насчет нашего главного врага - не пространства, а времени, жука под корой древа жизни? Как же я забыл, погоди...

- Не стоит, не стоит, - заторопилась Сюзанна, - я понимаю и так.

"Коган ошибался, - воскликнул он про себя десять лет спустя, глядя на свой исковерканный лик в сверкающем никеле тостера, - неужели меня сейчас губит время? Не может быть, его за плечами слишком мало. Отчего же так больно, Господи?"

Нынешняя Сюзанна в убогом халате, с глубокими морщинами вокруг глаз, по странному совпадению вспоминала ту же самую прогулку по музею. Разбирайся теперь, что меня погубило, пространство или время, шепнула она перед тем, как поцеловать в щеку Гостя, тоже порядком постаревшего за семь лет, и без всяких особенных мыслей расплакаться. Вслед за нею вытер глаза рукавом рубахи и Редактор - нервы у него неприлично расшатались за последние месяцы. Именно нервы, буду настаивать я, именно расшатались - потому что он никогда, буквально ни на мгновение не считал своей жизни погубленной, и более того - не считал погубленной вообще ничьей в мире жизни. Жаль только, что верность этой выгодной и просветленной философии с каждым годом стоила все больших и больших усилий.

Глава пятая

В первые годы после отъезда женщина с короткой стрижкой изредка посылала ему продолговатые конверты с невзрачными марками Федерации, иногда добавляя к обычной записке без начала и конца плотный квадратик цветной фотографии - с непременной виноватой улыбкой на фоне то ассирийской пустыни, то праздничной новоамстердамской толпы, то беленой, шероховатой на ощупь дощатой стены неведомого дома. Он не просил ее навещать Сюзанну с Хозяином. В многотрудной мужской биографии отечественного артиста жизни, а ныне аркадского предпринимателя Елизавета прямо предшествовала Сюзанне, и ни о какой нежной дружбе между женщинами речи, разумеется, быть не могло, несмотря даже и на то, что вплоть до своего отъезда из Столицы Елизавета была, как бы поточнее выразиться, надежно пристроена за Редактором и его предложений руки и сердца не принимала только по своим, одной ей ведомым причинам. Не умолчу и о тлеющей ревности настоящего любовника к бывшему, несмотря даже и на упомянутые мстительные усилия Гостя по восстановлению мировой симметрии. Словом, визиты на Западный склон исключались, а нечастые упоминания о неблагополучной чете в письмах Елизаветы были приправлены неожиданным в этой кроткой женщине злорадством. Сам же Хозяин, как было сказано, прекратил писать уже года четыре назад - отчасти и потому, что совсем не ладилась его жизнь с Сюзанной.