Платонов тупик

— Вот неугомонный, — усмехнулась добродушно Ульяна. — Хлебом не корми, на край света побежит, только дай что-нибудь сделать. Ото Неботов — такой же заполошный, — кивнула она на дом через дорогу. — Все что-то делает, делает, и там успевает, и там. Детей, наверно, душ десять наплодили — всех в люди выводят. Ночью сторожует, днем бежит в лесхоз — лес сажает. Я дак и не знаю: спит он когда-нибудь? Вот мужики наши русскаи… Двужильные они, што ли? Ну такие ж работящие, такие работящие!.. И за што ни возьмутся — сами докумекают и сделают. — Вспомнив что-то, засмеялась Ульяна, закрутила головой. — Я тут как-то своему сказала: «И што б тебе, Карпо, на инженера выучиться? Ей-бо, ты был бы космонавтом». Пошуткувала. А он рассердился: «А на земле кто работать будет? Шо я, руками мало пользы делаю? Или, может, я иждивенцем у государства на шее сижу?» Обиделся. Вот чудак-то…

РОДНОЕ ГНЕЗДО

Гурин написал письмо брату и теперь сидел — «отходил» от него: устал почему-то, себя расстроил, взвинтил, взволновал. Взволнует ли это письмо так же и брата? Поймет ли Алексей, откликнется ли на его призыв?

Письмо получилось длинным и не везде ровным и убедительным. Местами Гурин петлял, как затравленный заяц, заметал следы, оправдывался. А в чем, собственно, почему? Он действительно обеспокоен положением матери, действительно хочет ей помочь… Да, но почему не сам берет на себя эту заботу, почему взваливает ее на брата, почему требует от него почти невозможного — сломать устоявшийся налаженный быт и переехать поближе к матери, а сам свою жизнь не хочет сдвинуть с места ни на йоту?

«Но ведь я беру на себя материальные расходы!» — возразил он предыдущим своим мыслям.

«Ах, деньги! Опять хочешь деньгами откупиться — и, как всегда, будешь выглядеть благодетелем. А ведь далеко не все можно купить за деньги и деньгами оправдать, в жизни много таких вещей, которые дороже денег». — «Да, это так…» — согласился Гурин: в какой-то степени он это уже почувствовал в последний свой приезд к матери. Раньше она говорила:

— Спасибо, сынок, за помощь: благодаря тебе я сыта, обута, одета и в тепле.

А теперь об этом и не вспомнила, а сказала:

— Плохо мне одной… Поговорить не с кем. У Тани своих забот полон рот: Иван, поросенок, внучка. У Оли жизнь — хуже не придумаешь: мужик ее пьет, дерется. Потому Светлана больше у Тани живет, да и сама Оля тоже у нее от мужа-буяна спасается.

Таня — дочь Павловны, Оля — внучка, а Светлана — правнучка. Вот какая ветвь разрослась. Когда родилась Светлана, шутили: сделала Павловну прабабушкой. А теперь и Алексеевы дочки обдетились, так что Павловна уже трижды прабабушка. «Летят годочки, — как-то грустно сказала Павловна. — Да не они старят нас, а детки: только вчера были маленькие, а тут, глядишь, уже сами отцы, а то и деды…»

— Разве ей, Тане, до меня? — продолжала жаловаться мать. — Раз в неделю забежит, хлеба принесет, спросит, что надо, и тут же обратно убегает. — Помолчала, вспоминая, о чем еще сказать сыну. — Зимы стали для меня тяжелыми: колодец далеко, воды принести — уже с трудом. Уголь в сарае, идти скользко, падаю. Прошу Таню наносить мне в хату топлива побольше, воды запастись. А когда ее нет, соседей прошу. Спасибо, Неботовы не забывают, наведываются. Кричат в окно: «Не замерзла, бабка?» — «Нет!» — отвечаю. Пошутим, а промеж шуток да и скажу, в чем нужда у меня. А больше всего, сынок, боюсь я, как откажут руки-ноги и буду колодой лежать — кому я нужна такая? Вот чего боюсь…

— Ну, не надо так мрачно думать. Будем надеяться… Но что же делать? Может, нанять кого вам в помощники?

Усмехнулась мать, покачала головой, удивляясь наивности сына:

— Да кого ж ты наймешь? В больнице сиделок не хватает, а ты мне хочешь сиделку найти.

— Как же быть?

— Был бы кто из вас поближе, мне бы спокойнее было.

— Но, мама… Ведь у нас там работа, квартиры. Почему вы не хотите переехать жить к нам?

— Да и вы тоже не очень хочете…

— Мама!.. Как вам…

— «Работа», — продолжала она, оставив без внимания его обиженный возглас. — Будто тут нет работы? Живут же и здесь люди. И квартиры имеют, и работают…

— Да, но…

— Да ты не огорчайся. Спросил, я ответила. Просил правду сказать, я сказала. Ничего, не забивай свою голову еще и мной, как-нибудь доживу. А вы делайте, как знаете: вам виднее.