Платонов тупик

«Не мерещится ли мне спьяну?» — усомнился он.

Нет, Чижикову не мерещилось — это был действительно Воздвиженский. Но почему он здесь и почему в одиночестве? Обычно его окружали и сопровождали поклонницы и поклонники, как популярную эстрадную звезду. Чижиков подошел к нему и, раскинув руки, обнял его, как родного брата, принялся по здешнему обычаю целовать. Воздвиженский не противился, хлопал его дружески по спине.

— А я смотрю: он или не он? — склонив набочок голову, заискивающе говорил Чижиков. — Тем более слух прошел, будто уехал, остался…

— Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, — сказал Воздвиженский, оправляя свою шкиперскую бородку. — А ты?

— Женюсь! — кивнул вверх на балкон, откуда доносилась музыка и шум застолья.

— Слышал, слышал. Жена, дачка, дочка…

— Дочки нет.

— Будет.

— Пойдемте к нам! — вдруг вскинулся Чижиков. — Пойдемте, я вас познакомлю!.. Там все…

— Нет, нет, не могу, — категорически воспротивился Воздвиженский. — Я жду одного человека, у меня деловое свидание. Присядь, поговорим, если не торопишься.

Чижиков почему-то сник, сел, приготовился слушать.

— Ну а кроме женитьбы, что нового? Написал что? — спросил Воздвиженский.

— Да пока… — замялся Чижиков. — Пока нечем похвастаться. Застой какой-то, — признался он. — Может, вот пройдет это…

— Застой — это плохо, с ним надо бороться.

— Как?

Воздвиженский пожал плечами — сам не знаю. И вдруг вскочил:

— О, прости, пожалуйста, потом как-нибудь… Ко мне уже пришли. — И он протянул обе руки подошедшему к его столику толстенькому неопрятному бородачу.

Чижиков униженно поднялся и направился к своим. На душе было скверно, будто его прогнали от стола. И тут неожиданно он ощутил на своих плечах чью-то дружескую руку:

— Привет, тезка! Почему такой грустный? Говорят, женишься, а грустишь?

Юрка вскинул голову и, увидев перед собой Философа, удивился и обрадовался: сам Философ не обошел его своим вниманием!

— О, это вы?! Георгий Вик… Вук… Викулович! Пойдемте к нам!

— Нет, нет! Я уже свое взял, — сказал Философ. — Да и настроение у меня не свадебное. Тоску на людей нагонять.

Юрка догадался, почему у него настроение скверное: в одном журнале появилась статья о нем, и там было сказано несколько критических фраз в его адрес.

— Не стоит, — сказал Чижиков. — Все это зависть.

— Молодец: ты правильно все понимаешь. Молодец. Слушай, пойдем в фойе, поговорим. Ты мне еще тогда, на секретариате, понравился. Пойдем.

Они вышли в фойе, сели за колоннами.

— Так что у тебя? — участливо спросил Философ и пьяно опустил голову — приготовился слушать.

— Да так… Одиноко на душе как-то, апатия…

— Нда… — Философ причмокнул. — Плохо. Одному — плохо. Надо примыкать… Друзей надо иметь и биться с ними и за них.

— Да я готов, только их нет, настоящих, — Чижиков имел в виду прежде всего Воздвиженского, который только что пренебрег им.

— Надо самому быть активным.

— Как?

— Любым способом. Не творчеством, так другим способом надо уметь заявлять о себе. Тогда и друзья объявятся, зауважают.

— Но как — «любым способом»? — Чижиков наивно и преданно смотрел в глаза Философу.

— Именно — любым способом! Присутствовать и выступать на собраниях, на вечерах. Спорить, даже если не о чем, — информация все равно идет и твое имя там. А как же? И чем скандальнее выступление — тем лучше. Не брезгуй ничем, даже какую-нибудь сплетню сочини о себе и пусти. Любой повод будет хорош. Умер кто-то — добейся, чтобы под некрологом стояла и твоя фамилия. Иди к начальству и убеждай, что умерший был твой друг или учитель. Это очень важно! Как же так? Заявил о себе хорошо, надо не только держать себя на плаву, но и идти дальше.

— Я это и сам чувствую, — растопился Чижиков под таким отеческим напутствием. — Чувствую, но не могу сообразить, как это сделать.

— Одному, конечно, трудно. Будешь сидеть у бабиной юбки — не многого добьешься: там одно соображение. Вот тебе случай отличиться. — Философ склонился к Чижикову, сказал доверительно: — Скоро будет собрание писателей. Выступи там от имени молодых, но уже опытных, как от своего поколения, и скажи: до каких пор, мол, мы будем ходить в коротких штанишках? Нам нужно живое дело, большое живое дело, пока мы молоды и полны сил. Почему нам не доверяют ни издательства, ни журналы? А сидят там десятками лет старики и уходить не собираются, будто получили свои должности в пожизненное пользование. И в руководящие органы союза нас не избирают. Хватит разговоров о внимании к молодым, нужны конкретные дела проявления этого внимания и заботы. Вот в таком духе. Понял? Знаешь, какая это будет сенсация! И я уверен — после этого тебе обязательно предложат какой-нибудь пост. Ну как?

— Здорово! — загорелся Чижиков.

— Сможешь?

— А почему нет?

— Тогда вот тебе факты — кто на какой должности и сколько лет сидит и тезисы. Только обязательно назови фамилии — тогда будет толк. А с фигой в кармане лучше не вылезать.

— Понял! — сказал Чижиков, пряча в карман тезисы.

— Ну и отлично! По рукам! — Он крепко, со значением пожал Юркину руку. — Имей в виду: я в союзе кое-что значу, так что!.. — Он улыбнулся и поднял победно кулак. — Держись!