Плацдарм. Игра на выживание

Конечно, он краем уха слышал о каких-то полуразумных тварях, скитающихся по планете. Но для него все это было сказочкой, далекой от конкретики жизни, чем-то вроде официальной идеологии правящей верхушки колонии, сотканной из произвольно подобранных фактов, взятых под странным углом зрения. Теперь он припоминал, что у космической силы, закинувшей их всех сюда, была некая цель: а именно охранять некий Плацдарм от посягательств бурно развивающихся местных форм жизни. Так как же с этой концепцией сопоставить ничем не спровоцированное нападение зверолюдей и их осьминогов на хуторок? Не располагается же тот самый Плацдарм где-нибудь в погребе несчастного Толстяка?

«А, к черту! – в сердцах Роберт стукнул себя по колену. – Пробьемся назад, возьму коменданта или еще кого из начальства за горло, и пусть рассказывают, что утаили. Вернее всего, генерала. Он наш министр обороны, значит, он втихую и готовился к войне с тутошними дикарями. Выясню всю подноготную. А пока мы имеем явное нападение, ничем не спровоцированное. Каковое следует пресечь».

Роберт был истинный человек действия, воин божьей милостью, кшатрий, а не брахман. Чуждыми и далекими для него казались отвлеченные размышления и абстрактные политические доктрины. Даже будучи не просто свидетелем, но фактически жертвой сокрушительной власти Древних, он почитал их, а вместе с ними и все теории, касающиеся их деятельности, «официозом», в котором следует рыться только «политикам». Но он-то считал себя не политиком, а настоящим мужчиной. Идеологию он всегда презирал, как и ее служителей.

В новом мире он занял привычную нишу – служил колонии, молодому государству. Все и всяческие Древние, Плацдарм, «большая цель» оставались для него не только абстрактными, но и подсознательно враждебными.

Но раз уж есть реальный враг, угрожающий людям, которых он взялся защищать, он готов. Сейчас для Роберта была одна цель – защитить колонию землян, и один враг – собакоголовые нелюди, разъезжающие на электрических слизнях по болотам.

– Они идут! К оружию! – раздался голос часового.

И все завертелось по новой.

В ранних сумерках зверолюди подползли на опасно близкое расстояние и бросились вперед. На этот раз с ними не было слизней, а сами они не останавливались, чтобы метать свои весьма неэффективные стрелы. Бросились молча, с разных направлений, плотно сбитыми кучами, ощетинившись дубинками, копьями и коваными топорами. Они были уставшими не меньше, чем люди, стрелы у них также подошли к концу, но их все еще приходилось штук по пять-шесть на каждого колониста.

С первых же секунд дело дошло до рукопашной схватки.

Роберт поднялся навстречу стае, держа револьвер в левой руке и нож в правой. Дабы каждый патрон находил цель, он не стал стрелять, ринувшись на сближение с воющими от предвкушения драки нелюдями, хотя слева и справа от него гремели выстрелы и разрывы.

В пылу схватки он услышал, как смолкли последние выстрелы.

Значит, патроны кончились у всех.

Затем началась жестокая резня, где в ход пошли приклады, ножи, кулаки и зубы.

Глава 15

– И это все?

Отставник уже не в состоянии был удивляться.

Он только безнадежно оглядел жиденький отряд Робинзона, состоящий из раненых, нескольких молодящихся стариков, двух мужиковатых девиц и неимоверно серьезного подростка, волочащего могучий охотничий самострел.

– А чего ты, собственно, ждал? – огрызнулся Робинзон. – Остальные на южной стене, у пролома. У этих, по крайней мере, еще боеприпасы есть.

– Ага… – бесцветным голосом произнес Отставник, рассматривая самострел.

Рука его, перебитая палицей в суматошной ночной рукопашной у пролома, была аккуратно подвязана к шее цветастым платком. Левая нервно теребила ремень охотничьей винтовки.

Всем было известно, что патроны у него давно закончились, но седовласый гордец так и не расставался с любимицей.

Юнец спокойно выдержал взгляд главного охотника, а потом задрал подол самопальной кожаной куртки, показав внушительного вида кобуру.

– Ну, тогда пошли, да побыстрее. На сибирские дивизии битвы под Москвой вы никак не тянете.

– А на кого же мы тянем? – спросил раздраженный голос из хвоста маленькой колонны.

Отставник и ухом не повел:

– На инвалидную команду.

– Ну, ты не очень-то, не очень… – задыхаясь от одышки, прохрипел еле поспевающий за остальными воин, едва ли сильно младше самого Отставника.

Они обходили слабо курившуюся воронку – след одного из ночных ударов «дьявольского хоровода» неандерталов. Откуда, кстати, взялось название для зверолюдей, осадивших колонию, Робинзон не знал.

Говорили, породил его Тамплиер, когда Робертовы ребята приволокли на Золотой полуостров полумертвого пленного, который выл и лязгал клыками.

Неандерталами их и прозвали.

Словечко, за неимением другого более точного и столь же краткого, прижилось. Так же как и название для «артиллерии» зверолюдей. Огнеметные колонны болотных спрутов прозвали «осьминожьим огнем» со слов Вовки-Негоцианта.