Плавание «Сидрэгона»

Бёркхалтер показал мне только что нанесенное на карту обсервованное место корабля. Он получил его при помощи приставки к перископу для взятия высоты светил и дополнительно проверил место по глубинам и радионавигационной системе «Лоран». Система «Лоран» позволяет кораблю весьма точно определить свое место во многих районах мира. «Сидрэгон» находился все еще в том районе, где можно было пользоваться радиосигналами системы «Лоран».

Гирокомпасы и лаг работали очень хорошо. Корабельная инерциальная навигационная система выдавала весьма точную широту места, но по долготе ее показания были несколько неточны. Приятно было сознавать, что усилия, затраченные нами на выверку и регулировку приборов перед выходом в море, не пропали даром. Мы могли бы без ошибки достигнуть этого места даже в том случае, если бы ни разу не всплывали на поверхность с тех пор, как вышли из Портсмута.

Я и Робертсон пили кофе в кают-компании, когда раздался телефонный звонок. Вахтенный офицер доложил, что туман поднимается и айсберг стал виден. Я принял доклад и объяснил Робертсону, что происходит. Мы посидели несколько минут молча. Он лукаво посматривал на меня. Я как следует не отдохнул и чувствовал себя еще усталым. Выспаться помешало всплытие ранним утром и связанный с этим обычный поток докладов вахтенного офицера. Наконец я нарушил молчание и, робко улыбаясь, обратился к Робертсону.

— Коммодор, я думаю, что нам следует посмотреть на этот айсберг, пока мы ожидаем, — осмелился я предложить ему.

— Вы прямо-таки как алкоголик со своими айсбергами, — ответил он, рассмеявшись. — Сколько раз за последние два дня вы говорили, что с ними все кончено?

— Но ведь мы поспали немного. Кроме того, айсберг рядом с нами, и у нас есть время, чтобы осмотреть его, — твердил я.

И вот мы снова обходим вокруг теперь уже действительно последнего айсберга, осматривая и фотографируя его с разных сторон. Этот был сравнительно небольшой — высотой двадцать два метра, но с довольно глубокой осадкой, доходящей до тридцати пяти метров, и длиной сто двадцать метров. Пройти под ним для нас не составляло никакого труда.

Всего мы проходили под айсбергами двадцать два раза. Мы обследовали девять айсбергов и один крупный осколок. Просматривая собранные данные, я был очень удивлен той разницей, которая существовала между тем, что мы наблюдали и узнали, и тем, что ожидали увидеть и получить. Удельный вес айсберга равен 0,9; под водой находится более 7/8 его объема. Я весьма уверенно считал, что осадка некоторых из них будет по крайней мере в семь раз больше высоты надводной части, но мы такого не встретили. Осадка одного из обследованных нами айсбергов составляла всего 1,3 высоты его надводной части. Осадка столовых айсбергов была совсем не столь большой, как о ней говорится в ведущих теоретических работах.

Данные эхоледомера, характеризующие конфигурацию нижней стороны айсбергов, подлежали анализу и обработке в гидрографическом управлении. Но даже без обработки этих данных было ясно, что их можно использовать для более точного определения направления дрейфа. Обычный морской лед, с небольшой подводной частью льдин, перемещается, как правило, ветром; айсберги же, имеющие большую осадку, перемещаются большей частью течениями. Полученные нами данные помогут специалистам установить более точное соотношение влияния ветра и течения на дрейф айсбергов.

* * *

Погода у мыса Шерард прояснилась настолько, что к вечеру видимость стала около пятнадцати миль, хотя облачность была все еще значительной. При температуре плюс 3 градуса и свежем ветре на верхней палубе было, конечно, очень холодно, но команда не упустила случая полюбоваться замечательным видом. Чтобы дать людям возможность лучше разглядеть огромные языки серого ледника, извивающиеся между темными горами Каннингхэма, я подошел к берегу на расстояние четыре мили. С места, в котором мы находились, казалось, что лед движется, однако отсутствие айсбергов у береговой черты указывало на то, что ледник был неподвижен. По истечении некоторого времени даже самые любознательные и впечатлительные наблюдатели насмотрелись вдоволь и поспешили спуститься вниз, в теплые и светлые помещения нашего атомного дома.

Пролив Ланкастер — это сравнительно глубоководный бассейн, ширина которого в некоторых местах достигает тридцати восьми миль. Я знал, что главное испытание нам предстояло впереди, поэтому приказал личному составу заняться проверкой механизмов и уходом за ними, а свободным — отдыхать и постараться выспаться. На восстановление сил после напряженной восьмичасовой вахты и после всех судовых работ времени оставалось не так уж много, поэтому надо было воспользоваться возможностью как следует отдохнуть, пока мы шли небольшой скоростью хода по глубоководному проливу к бухте Резольют-Бей на острове Корнуоллис.