Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019

Переход

Не помню, был ли сладок он, не помню
Ни пепелищ родных и ни гробов
Отеческих, но не было огромней
Луны в окне общаги той, хоть что мне
Луна и самый зябкий из углов,
Какие согревали нас с тобою?

Тебя уж нет. Снесен, небось, и тот
Барак, но то безмолвье гробовое
Снегов и звезд нам было как исход
В масличный сад (картинка на обоях),
Где солдатня и стража, всякий сброд,
Трубящий рог и вытянутый рот
Иуды, что пришел для поцелуя…

И в молоко стрела моя уйдет,
Какую рифму здесь ни прицеплю я,
К плащу, что желт и едок, словно йод,
А если об огне, то аллилуйя
В сырых костях огонь Его поет.

Созвучия точнее не пролью я,
И вот он, дым отечества, плывет,
Но сладок ли? Так от кровопотери
Слабеешь и уже не разберешь,
Открылись ли таинственные двери
Иль попросту в беспамятство плывешь —
Как этот дым – к селениям пропащим
Где цепенел изгнанник-нищеброд
С волшебным фонарем своим ледащим.

Скажи мне, ад – предел Его щедрот?
Ответа нет. Но, кажется, обрящем
Мы там и этот сад и этот грот,
И в лунном, зыбком, стылом, шелестящем
Маслинами саду приобретет
Всяк родину свою, а вместе с нею
Все будет нам желанней и яснее
К земле обетованной переход.

Игорь Караулов «Пришельцы из неведомой страны…»

Родился в 1966 г. в городе Москве, где проживает и по сей день. Окончил географический факультет МГУ. Работает переводчиком. Автор поэтических книг «Перепад напряжения» (2003), «Продавцы пряностей» (2006), «Упорство маньяка» (2010), «Конец ночи» (2017), «Ау-ау» (2018). Соавтор (вместе с Дмитрием Даниловым и Юрием Смирновым) сборника «Русские верлибры» (2019). Публиковался в журналах «Знамя», «Новый мир», «Волга», «Арион», «ШО», «Воздух», «Бельские просторы», «Плавучий мост», «Критическая масса» и др. Лауреат Григорьевской поэтической премии (2011), победитель Волошинского конкурса (поэзия; 2017). В последние годы выступал в качестве публициста в газете «Известия», «Литературной газете», на сайтах «Свободная пресса», «Русская iдея» и АПН.

«Царь небесный – злой, наверное…»

   Царь небесный – злой, наверное,
   а царица не такая.
   Не сулит нам чаны серные,
   синим гневом закипая.
   Не её ль, царицы, юбки —
   шёлк, шуршащий по району,
   и на ветках две голубки
   это брови не её ли?
   Съешь на завтрак снежный хрящик,
   хоть на час, да будь ей мужем.
   Полезай в волшебный ящик,
   он доставит к ней на ужин.

«И в тот момент, когда ее не стало…»

   И в тот момент, когда ее не стало,
   в лиловой шляпке или без,
   всем захотелось, чтоб она восстала
   и встала в ряд других чудес.

Неважно, без штанов, в штанах ли —
пусть смотрят, нечего скрывать.
Чтоб слёзы сразу вермутом запахли,
чтобы два раза не вставать.

Из брекчии, обломков югендстиля,
строительного мусора, стекла.
Из перекошенных останков филистимлян,
с которыми она вот тут легла.

Так редко хочется, и хочется так мало:
чтобы она воскресла, он воскрес
и стрекоза над ирисом летала
в лиловой шляпке или без.

«лилипуты жили тихо…»