Play (СИ)

Она не нашлась что ответить.

-Я просто хотел сказать позже, когда несколько месяцев пройдет, - добавил он, - чтобы… ну… ты понимаешь.

-Чтобы убедиться, что ты справишься, - закончила про себя Ксения, а вслух сказала: «Я рада. Правда, рада».

-Ты сама-то как?

-Нормально. Позвоню позже.

Она выключила телефон и посмотрела в окно. Редиссон, значит. Свидание. Ладно.

-Значит, поедем в Редиссон.

-У вас там номер забронирован? – Спросил водитель.

-Пока нет.

-Тогда может, имеет смысл выбрать другой отель? Там ближайшие три дня какое-то мероприятие и, насколько я знаю, все номера заняты.

Ксения только хмыкнула в ответ и позвонила Инге.

-Мне нужен номер в Редиссоне, - сказала, снова опустив приветствие, - и мне все равно, как именно ты это сделаешь.

Только она успела нажать «отбой», как телефон взорвался мелодией. Звонила Будина.

-Таганрог? – Заорала она в трубку в ответ на Ксенино «слушаю». – Ты совсем умом повредилась? ТАГАНРОГ?

Ксении вдруг стало очень смешно. Она едва сдерживалась, чтобы не захохотать в полный голос.

-О чем ты? – Спросила, тщательно стараясь сохранять серьезность в голосе.

-Игорь только что мне сказал, - продолжала орать Будина, - ты заставила его перевести меня в ТАГАНРОГ?

-А что тебя не устраивает? Насколько я понимаю, он предложил тебе хорошую, перспективную должность. Все в рамках нашего договора.

-Но это же ТАГАНРОГ! Ты правда тронулась? Я не хочу ехать в провинцию! Когда мы говорили о том, что ты оставишь меня в системе, речь не шла о какой-то тьмутаракани, до которой ехать из Москвы три дня лесом-полем!

-Милая, ты утрируешь, - Ксения все-таки хмыкнула, не удержалась, - ехать туда всего-то часов 15 на машине, и по вполне приличной трассе. Более того, мы не оговаривали, в каком именно городе будет твое место. Ты хотела перспектив – ты их получишь. Что тебе еще?

-Сука, - услышала она из трубки, - какая же ты сука… Испугалась того, что я сказала, да? Тяжело слышать правду? Нужно тут же заслать этот источник правды туда, куда Макар телят не гонял?

-Смотри-ка, как ты умеешь выражаться, - рассмеялась Ксения, - я и не знала.

-Ты вообще мало обо мне знала, - крикнула Будина в ярости, - но еще узнаешь, это я тебе гарантирую! Сука!

Она бросила трубку, а Ксения продолжала улыбаться, слушая гудки. Она не могла не признать, что у Игоря есть определенное чувство юмора. При всем желании списать на случайность это назначение она не могла.

-Так куда едем? – Снова спросил водитель.

-Я уже сказала, куда, - ответила Ксения, и всю оставшуюся дорогу не проронила больше ни слова.

Она смотрела в окно, равнодушным взглядом провожая проносящиеся мимо дома, автомобили, парки. Этот город никогда не вызывал у нее особенных чувств, и связан он был в первую очередь с Кириллом. Сколько за эти годы пришлось пережить звонков отсюда, перелетов, снова звонков… Сколько седых волос было обретено в бесконечных поисках, заметании следов, разборках с милицией. Да, это был его город. Но не ее.

«Редиссон» и правда кишел людьми – Ксении стоило больших усилий подойти к стойке регистрации. Вокруг толпились группы иностранцев, среди которых выделялись громогласные русские.

Она молча протянула паспорт девушке за стойкой, расписалась на протянутом бланке, и, мотнув головой на предложение «отнести багаж в номер», забрала ключи и двинулась вверх по лестнице.

Сам номер Ксении не понравился. Она не любила ни тяжелых штор, ни кресел «под старину», ни – тем более – псевдоантикварных безделушек вроде старинных часов и картин.

Бросив сумку на большую кровать, она снова взялась за телефон, и позвонила, наконец, Асе.

-Привет, - сказала коротко, и сердце подскочило до самого горла.

-Привет, - Ася вздохнула в трубку и замолчала.

-Ты в Питере?

-Да.

-Надолго?

-Не знаю.

-Мне кажется, - Ксения запнулась, но быстро взяла себя в руки, - мне кажется, нам нужно поговорить.

-Думаешь, в этом есть смысл? – Спросила Ася. – Мы уже столько раз пытались, и безуспешно.

-Думаю, есть.

-Хорошо. Значит, поговорим.

Она повесила трубку, но это было уже все равно – за ее голосом Ксения различила знакомый музыкальный фон. Она знала, где Ася, и этого было достаточно.

Она подошла к тяжелому, в полстены, зеркалу, и посмотрела на свое лицо.

-Уверена? – Спросила тихо. – Ты знаешь, что это может сделать хуже.

И сама же ответила:

-Знаю. Но, похоже, у меня нет выбора.

Она смотрела на свое лицо – строгое, без грамма косметики. Смотрела на собранные на затылке в хвост волосы. На легкий свитер, скрывающий небольшую грудь. Смотрела – и видела себя девчонкой, юной, счастливой девчонкой, которой море по колено и вся жизнь впереди.

Ошиблась девочка. Нет никакого моря, и впереди, похоже, тоже ничего нет.

-А раз так – то и терять мне нечего, - сказала она вслух, и, смахнув с бедер, обтянутых джинсами, невидимую пыль, вышла из номера.

Шаг за шагом в тишине, и вслед за тишиной.

Все прошло, и на душе усталость и покой.

Сны разбиты. Пепел на поле битвы.

И дым струится сквозь усталые слова.