Play the kitten (СИ)

— Брось, — залился улыбкой тот, — давай же. Если не согласишься, то сыграю я, — и Кит дважды выдал серию раздирающих барабанные перепонки нот на грифе, изобразив крутого гитариста рок-группы. Вайолет хихикнула, прикрывая рот ладошкой и косясь на дверь, побаиваясь, как бы несуразное бренчание юноши не разбудило постояльцев. Кит усмехнулся, Вайолет умоляюще выставила руки вперед.

— Ладно-ладно, только отдай мне гитару, — улыбалась та. — Больно смотреть как ты насилуешь инструмент.

Кит наигранно вздохнул, протягивая гитару.

— Все вы музыканты такие.

— Все? — бросила взгляд девушка, с досадой принимая холодный инструмент.

— Анна тоже играет, — с невозмутимым видом поправил волосы тот, удобнее устраиваясь на своем месте. Вайолет больно закусила внутреннюю сторону щеки. Ну конечно. Анна. Как будто имя «Кит Уокер» всегда шло в комплекте с «Анна Годфри», и если не упомянуть одно в разговоре о другом, то случится катастрофа.

— Я не думаю, что смогу лучше нее, — чуть более презрительно, чем требовалось, бросила Вайолет, желая точно так же бросить гитару, встать и уйти. Все что происходило и так невообразимо пугало ее. А ведь и словами не передать, как она желала весь год именно этого: сыграть ему. Лишь одному ему, показать свои любимые куплеты, похвастаться нотами, которые получалось брать. Ей казалось это крайне романтичным. Не то, чтобы Вайолет была уж очень романтичной натурой — сложно назвать таковой человека, интересующегося известными психопатами и хранящего в собственной спальне банку с частями кукольных деток, — но порой что-то переклинивало в ее сознании, и ей начинали нравится глупые девичьи вещи. Конечно же не в стандартном понимании этих слов: если уж держать в комнате цветы, то непременно мертвые, если воображать свидание мечты, то обязательно на кладбище. Да, гитара была предметом романтических грез, но не абстрактных фантазий, а конкретной картинки: если уж и играть, то только для Кита.

И вот, сидя в полутемной подсобке четвертого этажа во втором часу утра Вайолет вдруг поняла, что это не фантазия, а реальность. Нет ничего страшнее, чем осознать, что то, что было у тебя в голове, обрело форму, материализовалось. И даже приятные, правильные, желанные вещи, сбываясь, поначалу точно так же пугают. Но как здесь поймешь, правильно ли вот это…

Она не забыла, о нет, она никогда не сможет забыть ту боль и отчаяние, когда она просматривала расписание второго семестра и со сковывающим ужасом понимала, что у них двоих сходится скудное количество совместных предметов. Да, это может показаться пугающим и глупым, да, это сродни помешательству. Но Вайолет так сильно погрязла в своих эмоциях и чувствах к этому парню, что боль казалась настоящей, даже правильной, но до отвращения невыносимой. Мерзкое, тошнотворное чувство тотальной беспомощности: она не была в силах повлиять на деканат, который бы мог перекроить расписание, она не могла поменять выбранные предметы, потому что это было бы уж слишком глупо, и уж тем более — что самое важное — она не могла повлиять на чувства Кита. Это безнадежность, идущая в тесной связке с желанием причинить боль, заставить его почувствовать. Если и не любовь, то ту же боль, какую испытывала она. Тяжелее всего всегда было подавить эмоции на публике. В курилке, в университетских холлах, на вечеринках… Смотреть, быть рядом, и не иметь возможности коснуться. Это невообразимо страшно, когда предмет твоего желания рядом, а ты не в праве взять его, и ты вынужден наблюдать, как твоей мечтой распоряжаются другие.

«Я не думаю, что смогу лучше нее» — фраза, казалось Вайолет которую она никогда в жизни не посмеет произнести. Рождественский концерт — Анна аккомпанировала на гитаре поющим. От ее расстроенной гитары у Вайолет тогда даже разболелась голова. Встреча в супермаркете — Анна купила дешевое пойло. Вайолет закатывала глаза, ведь по фальшивому удостоверению просто грех приобретать паленый алкоголь низкого качества. И так далее и тому подобное. Вайолет нехотя осуждала Анну в таких вещах, про себя всегда считая себя лучшее нее и порой не понимая, почему Кит выбрал ее, почему даже не захотел узнать Вайолет. Все эти нахлынувшие воспоминания расстроили Вайолет, и та даже испугалась, что не сможет сдержаться и разрыдается прямо при нем.

«Я не думаю, что смогу лучше нее» — а уж как лицо Кита вытянулось в этот момент! Да его словно грузовиком переехали, не дай Бог конечно! Глаза полные извинения и сожаления, взгляд забегал. И будто бы он услышал нотки пренебрежения и ненависти в ее тоне.

— Ой, я вовсе не имел в виду ничего дурного, — искренне старался сгладить впечатление тот. — Прости, — премило поджал нижнюю губу тот, походя на хорошенького щеночка. Вайолет сжалась. Как же он, черт побери, красив! И эта черная футболка так ему к лицу…

«Ну ты и дура, Хармон» — стиснула гриф Вайолет, стараясь сглотнуть жгучий комок.