Плейлист смерти

Я откинулся на стуле и скрестил руки. Да, он был прав, но кто он такой, чтобы судить обо мне по одежде? Он сам давно ли смотрелся в зеркало?

– Сейчас Ramones. – И это было вроде как правдой; потому что они звучали в плейлисте, когда я возвращался из школы домой.

– Хорошая музыка. Я в последнее время тащусь от The Clash. Я запишу тебе «London Calling», если у тебя ее еще нет. Тебе понравится.

Это было действительно очень клево с его стороны. Может, он не так уж плох, как я думал.

Мама с Рейчел вернулись и начали ставить на стол одноразовые тарелки и приборы. Можно подумать, мы собрались резать пиццу.

– А как ты добрался до Ramones? – спросил Джимми.

Рейчел фыркнула.

– И давно ты переключился на классику? – Она повернулась к бойфренду. – Я заставляла его слушать каждый альбом, который покупала, но ему не нравилось ничего, кроме инди.

К чести Джимми, выражение его лица осталось прежним.

– Это дело вкуса, чувак, – произнес он и выбросил вперед кулак.

Какого черта. Я стукнулся с ним кулаками и сказал правду:

– Как я начал слушать Ramones? Дело в том, что Хейден записал их в предсмертный плейлист.

В кухне стало очень тихо, и я тотчас понял, что зашел слишком далеко.

– Сэмми, сейчас не время об этом, – наконец выдала мама.

– Нет, все в порядке, миссис Голдсмит, – возразил Джимми. – Я сам прошел через нечто подобное.

– Ты? – спросил я, не успев придержать язык. Интересно, знает ли об этом Рейчел? Мы с мамой одновременно посмотрели на нее. У мамы отвисла челюсть.

Рейчел пожала плечами, но слишком удивленной не выглядела.

– Прошлым летом я приехал сюда из Чикаго, – сказал Джимми. – У меня был друг, у которого возникли проблемы, и он покончил с собой. В моем доме, из пистолета моего папы. Это я нашел его.

Какую-то секунду я был благодарен Хейдену за то, что он избрал другой способ ухода из жизни. Я не мог представить, чтобы в моем последнем воспоминании о нем была кровь. Меня затошнило, стоило только подумать об этом. Я снова посмотрел на Рейчел; теперь она выглядела слегка шокированной. Как я понял, она знала основное, но не знала деталей.

– Вот почему мы уехали, – продолжал он. – Никто не мог оставаться в том доме, а мама твердила, как ужасно жить в больших городах, поскольку все чудовищные вещи случаются именно там.

– Ирония судьбы заключается в том, что вы переехали сюда, и тут-то… – Мой голос затих. Я не мог сказать об этом громко.

– Да, ирония – подходящее слово. Было бы куда тяжелее, если бы я не встретил твою сестру. – Он улыбнулся Рейчел, и она улыбнулась ему в ответ. Я видел, что он ей действительно нравится. Даже мама начала оттаивать.

– Я люблю Чикаго – мне хотелось уехать из дома, не из города. Это была идея моего папы – переехать в страну коров.

– Зерна, а не коров, – уточнила Рейчел и сжала его руку. Я хотел было сказать то же самое, но давайте смотреть правде в глаза, здесь были и коровы.

– Короче, я не мог говорить об этом дома и не хотел говорить об этом здесь, но сейчас я способен воспринимать случившееся спокойнее. Так что, если тебе нужно будет с кем-то поговорить, поговори со мной. Может, не сейчас, но когда-нибудь. – Я подумал, вряд ли это подсказала ему моя сестра; это было не в ее духе. И создавалось впечатление, будто он искренен.

– Это очень хорошее предложение, Джимми, – сказала мама.

Я видел, что Рейчел пытается не осклабиться. Все шло будто по ее сценарию, даже лучше. Она посмотрела на меня, желая, чтобы я тоже что-нибудь произнес.

– О’кей, спасибо, – выдавил я. Мне он начинал нравиться, против моей же воли. Ужасно жалко, что он не объявился прежде мистера Бомона. Тогда я мог бы сказать последнему, что мне есть с кем поговорить.

Прежде чем мы успели сменить тему, позвонили в дверь. Наконец-то принесли еду. И все были рады на какое-то время сосредоточиться на этом.

– Расскажи о твоем первом дне в школе после перерыва, – попросила мама, когда мы приступили к трапезе.

– Нечего рассказывать, – ответил я. Мне ужасно не хотелось говорить о мистере Бомоне.

– Ты пропустил прошлую неделю, когда все судачили о Хейдене, – сказала Рейчел. – А теперь все обсуждают случай с Джейсоном Йодером.

Я повернулся к ней так быстро, что чуть было не свернул себе шею:

– А что случилось с Джейсоном?

– Ты не слышал? Насколько я понимаю, пошли слухи о том, что он гей. А потом, никто точно ничего не знает, но полиция обнаружила его привязанного к телефонному столбу перед баром «Голубая звезда». Совершенно голого. Он не стал предъявлять никаких обвинений – наверное, думал, все будет шито-крыто. Но разве от людей что скроешь? И сейчас все продолжают судачить об этом.

Либертивилль – весьма консервативный маленький городок. Хотя Айова – прогрессивный штат, легализовавший однополые браки, нас это практически не коснулось. Я не слышал ничего такого о Джейсоне, но удивляться не приходилось – я мало с кем общался, и слухи до меня не доходили. Но о баре «Голубая звезда» я знал. Он не считался гей-баром официально, но по представлениям нашего городка был таковым.