Плейлист волонтера

На поиск шизика вырвалась и Кукла. Поскольку она, хоть и потерявшая божественный статус, все равно оставалась топовым волонтером, я отправил колобка-сценариста с ней. Группы я отправлял просто на разведку и почти рандомно – шизик слишком давно пропал, а логики в его поведении не было уже долгие годы. Главное – чтобы Кукла погоняла круглого, то есть сценариста, по лесу. Тот и правда навидался с ней: слышал похрюкивание кабанов в предрассветной дымке на заболоченных лужайках, протопал с два десятка километров и порядком вымок. Когда он приковылял обратно в штаб, в его глазах читалось уважение к труду волонтеров. Цель была достигнута.

Мы никого не нашли, но домой я вернулся довольным – выгулял сценариста. Мое довольство заметила и Оса, которая втихомолку взревновала к Кукле, и меня это позабавило. Я еще много раз потом пользовался этой ревностью (и пользовался бы вообще вечно, если бы в один прекрасный момент Оса не сделала вывод, что Кукла мне никогда не отдастся).

А тогда Оса восприняла мое возвращение как жест. Типа – приехал к ней. Вернулся. Хотя я просто съездил на поиск. На самом деле, я просто не хотел домой – к родителям, которые порядком заебали выносить мне мозг насчет того, как я живу. А Хрупкий в это время куда-то пропал. Мне просто негде было ночевать. Постель Осы почти не воняла травой и сыростью леса и была чуть мягче спальника, потому выбор пал на нее.

Мне кажется, она в глубине души понимала, что нихуя мне не важно, где вообще находиться, – но боялась сформулировать эту мысль отчетливо. Я, в свою очередь, знал, что, когда она начнет жрать мой мозг, я признаюсь ей в любви. Может, при этом отведу с трудом собранный в кучу слезливый взгляд. И она всё забудет и какое-то время всё это продлится. Всю эту хуйню я отлично понимал наперед. А пока – мне просто было комфортно. Удобно.

34. «Сплин»: «Дочь самурая»

Жить у Осы было весело. Временами. В основном благодаря ее матери, которая хорошо готовила пельмени, была не дура выпить и травила забавные байки. Бывало, после нескольких рюмок она со сладкой ностальгией в голосе вспоминала своего бывшего супруга, т. е. отца Осы: «Сеня был романтичный. Всегда без копейки. Лизка в выпускном классе, денег нет ни у кого. И он приходит – приносит на ее 16 лет мне огромный букет роз. Я говорю: Пантелеев, откуда у тебя деньги? Молчит. Потом узнала, что он у азирбийджанцев (так и произносила – азирбийджанцев) на рынке просто цветы забрал (то есть под угрозой расправы заставил отобрать себе лучшие розы). Классный был мужик – все в нищете, да и жрать дома нечего, а мне шубу достал, кольца всегда дарил. Так и надо: женщину хороший мужик всегда выше всего ставит». Такие рассказы меня очень развлекали. Нужно ли говорить, что отец сидел, и не раз? Полагаю, именно он и отдал свои пассионарные гены Осе.

Осложняло нашу совместную жизнь то, что Оса решила, будто я буду ее слушать. В смысле – принимать советы к действию. ЕЕ СОВЕТЫ О ПОИСКАХ.

На это можно было реагировать двумя способами – заснуть (потому что это пиздец как скучно), и на тебя будут орать; или самому начать орать, хуй пойми почему – так со стороны, а на самом деле – чтобы модерировать процесс срача, ибо в любой ругани контроль у того, кто начал. Это как первым запустить ракеты. Ты же знаешь наперед, где ебнет у оппонента. И только потом он пускает что-то в ответ.

Поэтому я орал. В силу способностей, конечно. Когда я ору – быстро разряжаюсь. Это как пить запоем. Один раз нажраться, да так, чтобы гудела голова еще пару дней, – влегкую. А вот пить три, четыре, пять дней подряд – это нелегко, это требует выдержки, мужества, смелости. Я так не могу: устаю, сдаюсь, иду на попятную. Потому я орал мало, громко, – а дальше возвращался к модели отрешенного сна с открытыми глазами.

У Осы поведение было иным – она зудела с яркими всплесками истерик. Круглые сутки лечила меня, что нельзя бросать поиски (которые я всегда бросал, если понимал, что они бессмысленны), что надо брать разные поиски и быть демократом (потому что я не брал поиски гастарбайтеров, например, или нескольких взрослых в лесу, не брал шизиков – потому что бесполезно, не брал очевидный труп, даже если его легко найти).

Она постоянно тащила меня на поиски, которые мне не нравились. Мое сопротивление привело к неожиданному повороту: она начала со мной конкурировать.

Например, пропал мужик с запущенной болезнью Гентингтона. 4 дня назад. На торфяниках. На улице – сентябрь, с ночными температурами в +8. «Труп» – мой прогноз основывается на сочетании четырех факторов (болезнь, давность пропажи, время года и местность), трех любых из которых достаточно, чтобы даже не выезжать, потому что это еще и хаотичный труп, при жизни страдавший недугом, который неизбежно сказывается на психике, а значит, делает образ мысли и поведение непредсказуемым. Но Оса уже решила. Она едет.

– Ты просто зря потратишь время – свое и людей, – говорю.

– Ты либо со мной, либо помолчи, – говорит.