Плейлист волонтера

Нетушки. Я возьму другой поиск – тот, где можно помочь. И я еду туда, где пропал дед, крепкий здоровьем и умом, заблудившийся недавно, в знакомом мне лесу.

Конечно же, мой дед сидит у костра, относительно недалеко, и мы достаем его за пару часов. Он даже ворчит: «Сам бы вышел не завтра, так послезавтра». А Оса остается на своем поиске до утра. Потом еще на день. Потом еще.

– Тебя не заебало? – спрашиваю ее.

– Тут такие родственники, они переживают, дети его просто молодцы…

– А они в курсе, что Гентингтон – генетическое заболевание?

– Не хочу разговаривать.

Да не хоти. Пару дней тишина, и только мать Осы иногда докладывает: «Она еще ищет там». Окей. Я за это время успел съездить на еще один поиск. Когда чувак с Гентингтоном уже 10 дней в холодном лесу, у Осы начинает просыпаться разум.

– Я завтра домой, если не найдем…

– А чего не сегодня?

– Есть шанс.

– Блять, ты вернешь живой труп, овощ максимум. Овощ. Он нахуй не нужен уже сам себе!

– Он нужен детям.

– Дети любят фрукты, а не овощи.

Утром звонит: «Нашлаааааа!» Это невероятно, но чувак пролежал в ВОДЕ, в ирригационном рве, да не один день, уже практически начал разлагаться, – но БЫЛ В СОЗНАНИИ, когда его нашли. Волонтеры вытащили холодное, размякшее тело и перли его пару километров, чтобы сдать «Скорой». Оса получает то, что ей нужно, – невозможное, яркие эмоции, благодарность людей. Благодарность для нее – это страшно важно, ей необходима эта подпитка.

Оса ликует и по возвращении.

– Я был прав, – говорю, – всё равно – овощ.

Оса бесится.

Но когда ей звонят и сообщают, что ее овощ умер в больнице, жутко расстраивается:

– Да мы все сделали, почему опять врачи-то? Почему они его не вытащили?..

Тут уже жалею я. Все-таки мой секс зависит от всех этих вещей. Мы молчим. Включаю песню Сплина – «Дочь самурая». Догадываюсь, что она представляет себя ей – дочерью. А своего отца, мелкого бандита, – самураем. С розами наперевес. Ей становится легче. «Я права», – говорит она. Наверняка она и умрет с уверенностью, что выиграла у меня.

Но я всегда помогал тем, кому можно помочь. Помогать тем, у кого почти нет шансов, я никогда не буду. Пусть умирают.

35. Léo Ferré: «Les anarchistes»

Меня удивляет, почему в нашей стране, где тупоумные чиновники вечно видят заговор во всем, отряд никто не попытался закрыть за целых 10 лет его существования. Серьезно. Представьте себе организацию, которая (доказано!) действует эффективнее полиции, армии и МЧС в природной среде, а еще – не подчиняется силовикам и часто действует прямо вопреки им. Организацию, которая может развернуть радиосвязь, и пользоваться ей вполне пристойно, и даже с фишками вроде отправки e-mail-сообщений через «двухметровые» частоты. Организацию, которая способна действовать в лесу, ночью, сообща и у которой есть техника для этого. Организацию, в которой каждый второй может оказать первую помощь и транспортировать пострадавших, где работа в режиме ЧС не будет воспринята как нечто из ряда вон выходящее. Организацию, где круговая порука работает, как в мафиозных кланах (случай с Бродягой). Организацию, которая нигде не зарегистрирована; организацию, которая каждый божий день обходит систему; организацию с прекрасно отлаженными горизонтальными связями: выключи из отряда лидера – и он все равно сохранит боеспособность. Правда, я не понимаю, как до отряда не доебались. Это ж опаснейшая штука, существующая как анархическое объединение, которое часто не знает ни закона, ни правил, ни меры.

Мулин – классный поисковик, инженер военной компании – всегда был мне люб: он входил в число «зубров», которых мы зазывали на соревнования. Мулин обладал блестящим умом, и, когда ситуация подкидывала логическую задачку, изящно решал ее. В этом я убедился во время поиска, который про себя всегда называл «поиском туриста».

Пропал – опять мой нелюбимый тип – молодой мужчина, лет 27–28. Турист, очень опытный, с кучей походов крепких категорий – Северный Урал, Кавказ, Саяны, Алтай, какие-то горы на Камчатке; он бывал много где и прошел тысячи километров – и в обычном формате, и бэкпекером, и в автономе. И этот чувак пропал у себя на даче, в Завидове, в лесу. Я сразу отказался верить, что он вообще может пропасть в лесу, и даже не спешил выезжать – зачем бежать в лес, если его там нет?

Еще из дома я сделал несколько звонков и выстроил себе драматургию и сюжет: парень действительно вышел из дома, в определенное, четко установленное время (его видел сосед). За неделю до этого он расстался с девушкой (и с ней я поговорил), и та по-настоящему разбила ему сердце. Кстати, непросто вытянуть из незнакомой девушки признание в изменах по телефону, но я справился. Бедолага неделю сидел на даче и, поскольку на дух не переносил алкоголь и наркотики, просто тупил глядючи в окошко. Я задал заявителям (родителям пропавшего) несколько вопросов.

Взял ли он с собой фонарь? (Он шел в сторону леса за 20 минут до сумерек, и, как опытный турист, должен был брать фонарь, – но не взял.)