Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский

Солнце, перевалив невидимую вершину, начало спуск, краснея и укрупняясь. Река несла на юг золотую воду. Жар ещё был дневной: палящий, чуть ли не обжигающий, а ветер уже вечерний: колючий, знобкий, проникающий под застёгнутое полукафтанье. Дозорный на дубовой крепостной башне дудел в сурну: самого не видно, а звук оглушительно резкий, далеко слышимый.

   - Хороша суренка! - похвалил Кострок.

   - У нас в Хлынове,- сказал Жданко, - дудят и в трубки, и в суренки, и бьют в литавры. Всего трубников, литаврщиков, сурначей будет человек сто. Иной раз на торгу заиграют вместе и заработают от купечества по золотой новгородке. За привлечение людей к лавкам!

Юрий уже не слушал спутников. Его думы были об Анастасии. Спешившись, отпустив людей, взбежал на высокое крыльцо. Тревога, волнение, дурные предчувствия томили грудь. А куда, к кому? Дом-то без жены пуст! Не высказать и не выслушать!

В сумрачных прохладных сенях встал со скамьи навстречу звенигородец Глеб. Оброс, - щёк не видно. Очи, словно пилёные кругляки в буреломе. Взгляд их, против обыкновения, не нагл, а печален. Большие длинные руки висят безвольно. Князь поперхнулся словом, откашлялся и спросил:

   - Откуда ты этакий, Глеб Семёныч?

   - Тебе ведомо, господине, откуда, - отвечал посланный воевать Заволочье.

Навоевался! Не в сенях же расспрашивать. Пришлось уединиться с ним в деловом покое. Там Глеб поведал пережитые злоключения:

   - Вышел я из Вятской земли с Рассохиным и Жадовским, с устюжанами и вятчанами. Напали без вести на Заволочье. Повоевали волости Борок, Емцу и ниже, пятьдесят вёрст по Двине, заняли град Холмогоры. Захватили двух бояр новгородских. Однако четверо других напали на нас, отбили всю свою братию с пленными и добычей.

Князь рассмеялся, глядя на незадачливого воеводу:

   - Воители!

   - Обманутые! - оправдался Глеб. - Новгородцы вкупе с заволочанами появились внезапно. Мы сумели уйти. Они гнали нас, как разбойников, до самого Устюга. И сей город, отчину великого князя, пограбили.

Юрий Дмитриевич решил освободиться от назойливого споспешника. Достал из поставца свинцовый ларец, извлёк из поясного кармана ключ.

   - Люди-то при тебе остались?

   - Рассохин с Жадовским под Холмогорами пали костьми. Под Устюгом остатки силы рассеялись. Теперь со мной пятеро: некуда им податься.

   - Подавайтесь-ка на Москву, а оттуда в Звенигород. Вот тебе калита, - протянул князь Юрий.

Глеб поклонился и исчез из его жизни навек. Много позже, уже в Москве, всеведущий Галицкий вызнал, что шестеро путников, по описанию - Глеб с товарищами, шедшие в лодье по реке Кобре, притоке Вятки, подверглись нападению племени князя Асыки. Пятеро тут же были убиты, судьба шестого неведома. Можно было для собственного утешения полагать, что им оказался непутёвый Глеб. Слишком легко он брался за трудные предприятия. Провоевавшись на Двине, предпочёл более безопасной дороге на юг грозный путь на Север. И вот канул, как камень в воду.

Ещё неделя с невыносимой медленностью продлилась для князя Юрия. Хотя наполнял её хлопотами: готовился выехать навстречу супруге. Тщетно отговаривал Макарьянич: ничего с жёнами не случится: охрана крепкая, отношения с тамошними племенами мирные. Если кто и разбойничает, то не здесь, а на двинских землях. Слышно, четверо новгородских вящих людей своей волей напали под Холмогорами на изменников, беглецов новгородских, Жадовского и Рассохина. Те пограбили заволоцкие волости и лучших людей пленили, опять-таки своей волей. Тут Макарьянич сузил глаза, хитро глянул на князя: «Разгромили разбойников! На сей раз победа за Господином Великим...» Князь, стараясь не покраснеть, кивнул. Всё обошлось намёками. Одно пришлось признать мысленно: сведущ, ох, сведущ главный человек Хлынова! За день до намеченного отъезда на поиски Анастасии к Юрию Дмитричу опять явился Левонтий. Устало, грузно, опустился в мягкое кресло, вытянул ноги.

   - Тяжело, трудник? - посочувствовал князь.

   - Хочешь-таки встречать жену? - деловито огляделся посадник. И, не дожидаясь ответа, молвил: - Доберётся сама. Хорошулям нашим осталось полдороги до Хлынова. Ввечеру будут здесь.

   - Тем более надо ехать! - радостно вскочил князь.

   - Ехать тебе, конечно, надо, - согласился Макарьянич. - Да не туда, - показал на север, - а туда, - ткнул в южную сторону. - И княгиня то же самое скажет. Так что готовь большой поезд. Скоро расстанемся и не скоро свидимся.

   - Левонтий! - остолбенел князь. - Ты уж не повелеваешь ли мной?

Макарьянич затрясся в беззвучном смехе:

   - Предсказываю, хоть и не кудесничаю. Просто имею сведения. Внимай: нынешнего лета, от сотворения мира шесть тысяч девятьсот двадцать третьего, - возвестил он торжественно, - марта в десятый день родись великому князю Василию Дмитричу сын Василий!

Юрий Дмитрич застыл, осознавая услышанное.