Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский

   - Начала мать его очень изнемогать, - продолжил Левонтий. - И впрямь, возраст Софьи Витовтовны позволял предвидеть, что будут трудные роды. - Великий князь был в великой скорби. Обратился к некоему старцу в монастыре Святого Ивана Предтечи, что под бором, за рекой Москвой. Знал о нём государь, попросил помолиться о великой княгине. Старец отвечал посланному: «Иди, скажи великому князю, пусть молится мученику Логину, понеже он от Бога всему его роду помощник. Княгиня будет здорова, даст сына нынешним вечером. Он будет государев наследник!» - Макарьянич поднялся. - Жди вскорости Анастасию свет Юрьевну. Я же пойду домой, встречать Акулину. Гонец принёс весть: Никитична оздоровела полностью.

По уходе посадника Юрий велел оседлать двух коней. Одного взял в повод, на другого сел сам. Никого с собой не взял, поскакал из города с поводным конём. День был жаркий. Леса бежали назад, дорога стремилась под ноги, стая кучевых облаков пыталась опередить, да куда там!

Один, казалось, совсем один на всём белом свете он несётся в необъятном просторе. Да нет. На этом свете появился ему соперник, второй Василий. Он, как и первый, Юрия старше. Однако первый взял старшинство по дедине, а второй хочет взять по новизне. Отец, да, это он ввёл новый порядок наследования великокняжеского стола. Как не согласиться с отцом? Как перечить старшему брату, когда потребует подписать грамоту о признании племянника будущим государем. Не воображаемого, которого нет, а живущего, сучащего ножками, оглушающего великокняжеским рёвом. Не ехать! Выждать! Отсидеться в Хлынове? Или лучше впрямую, раз и навсегда, несмотря ни на что...

Любопытно: наместник великокняжеский в Новгороде, самый младший брат Константин, - крепкий орешек для старшего Василия, вернулся ли он из почётной ссылки? Подпишет ли грамоту?

Он-то упрямствует не из личной выгоды. Был и останется самым младшим. У него убеждения твёрдые: верность старым укладам! Пусть высшая власть даётся по дедине, чтобы воля отца не перечила воле прадедов. Вот какой Константин!

Думы отвлекли Юрия. Перестал понуждать коня, скачка перешла в рысь...

Вот уже едет шагом. Увидел в конце просеки всадников, окружавших карету. Один вырвался, помчался навстречу князю.

   - Плохо ездишь, Гюргибек! Почему один? Настасья-хатун жива-здорова. Гляди веселей! - раздался голос Асая.

Всё это он кричал, пока не приблизился. Юрий подъехал к карете, поздравствовался с начальником охраны. Нетерпеливо распахнул дверцу. Сразу увидел Анастасиюшку, красивую и величественную. С ней рядом Акулина Никитична, улыбающаяся, намного помолодевшая.

   - Я здорова, князь Юрий! - похвалилась она.

Княгиня подала руку, деловито заговорила:

   - Поводной конь с тобой... это для меня? Помоги сойти, подсади в седло. Не надо, Асай, хочу, чтобы князь...

Поехали рядом вперёд. Наконец-то Юрий снова слышал её сочный, певучий голос! Сначала - слова обязательные: каково самочувствие? Не утомил ли далёкий путь? А как дома, все ли живы-здоровы? Навещал ли Левонтий? Не подавал ли вестей Борис Галицкий? Дальнейшие речи задержались на мелочах: у Вассы гнойный нарыв вскочил на шее, просквозило в пути; где-то на стоянке затерялось ожерелье из бисера, нитка оборвалась; из охраны двадцатилетний хлыновец утонул при переправе на Вычегде, оскользнулся, не преуспели спасти.

   - Излечил ли волхв Пама твою подружку? - наконец спросил князь.

   - Акулина воскресла, - обрадовалась Анастасия. - Былых неприятностей - ни в одном глазу! Туда ехали - по обмиранию на день, назад возвращались - ни одного.

   - Так что ж ты, как будто невесела? - удивился князь. - На радостях едешь, как с похорон?

Княгиня молчала, лишь натянула повод коня. Поехали тихо. Стража с каретой постепенно обтекли их, обогнали. Позади остался один Асай, державшийся на некотором расстоянии. Князь продолжал вопросительно смотреть на жену. Наконец она обратила к нему страдальческий взор, столь жалобный, что захотелось тут же обнять, прижать к груди, успокоить. Она произнесла два слова:

   - Золотая баба!

Князь вовсе остановился:

   - Что, что?

Княгиня стала описывать, как бы сызнова видя нечто ужасное:

   - Большой каменный болван, обвитый тонкой тканью. Иззолоченный. Это старуха с двумя детьми. Младенца держит на руках, другой, поболее, стоит подле. Суеверные люди в честь неё убивают лучших оленей, едят их сырые кишки и мясо.

   - Дикари! - возмутился князь.

   - Нет, - возразила Анастасия. - Просто в тех дальних местах такая жизнь. В тамошних сёлах - дикие козы, лисицы, куницы, зайцы и иные звери, кожи которых на одежды человеческие пригодны.

   - Ну да, да, воистину так, - согласился Юрий Дмитрич. - При чём тут Золотая баба?

   - Она исцелила Акулину, - пояснила княгиня.

   - Неважно, кто её вылечил, - начал серчать князь. - Важно, что ты теперь не в своей тарелке из-за какого-то болвана.

   - Золотая баба осведомляет о тайнах судьбы, - продолжала пояснять Анастасия. - И я не утерпела, спросила...

   - О чём? - перебил Юрий.