Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский

Соперничество властителей в объятой язвой Твери не очень-то занимало мысли галицкого князя. А то, что язва уже достигла Москвы, испугало и повергло в уныние. Там свирепый недуг лишил жизни трёх сыновей Владимира Храброго - Андрея, Ярослава, Василия. Следовало поставить непроницаемые заставы на всех границах Галицкой земли.

Елисей Лисица получил разрешение входить в княжеские покои по собственному почину: не застанет в тереме, застаёт в бане. В субботний день, взойдя из предбанника, банщик Устин доложил о его прибытии. Князь, ополоснувшись, вышел, закутанный белой простыней. Добытчик вестей сидел у двери, свесив голову.

   - Что, - спросил Юрий, - не обрадуешь?

   - Сперва обрадую, - мрачно произнёс Елисей. - Витовт, опекун твоего племянника, всё же не утерпел, вторгся на Псковщину с большой ратью, подступил к городу Опочке.

   - Обрадовал! - вздохнул князь.

   - Не гляди в начало, гляди в конец, - пробурчал Лисица. - Опочане встретили пришельца с дикой яростью, с несусветным свирепством, изобретали военную хитрость за хитростью. Осаждающие или умирали в муках, или попадали в. плен, что было ещё страшней. От литвина ушли бывшие с ним богемцы, волохи, татары. Сам он отступил к Вороначу, удовольствовавшись небольшим выкупом.

   - Слава Богу! - заключил князь, вытягиваясь на лавке.

   - Ещё не всё, - продолжал Елисей. - Витовт, уладившись с псковитянами, устремился к Новгороду. Придрался, что, когда шёл спор с новгородцами о границах, те назвали его бражником и изменником. Теперь они понадеялись на свои непроходимые болота и посмеялись над угрозами литвина; мы, дескать, для тебя уже мёд варим!

   - А на московскую помощь не надеялись? - подал голос князь.

Лисица махнул рукой:

   - У Москвы против тебя-то нет сил, а против Витовта...

   - Каковы вести из Кремля? - хотел услышать более важные вести Юрий Дмитрич.

   - Дозволь извещать по череду, - попросил Лисица. - Твой возможный враг хотя и стар, да не дряхл. Он проложил путь своей силе сквозь опасные зыби так называемого Чёрного леса. Десять тысяч воинов шли впереди с секирами, гатили дорогу срубленными деревьями. Прошла даже самая большая пушка Галка, изготовленная немецким мастером Николаем. Её везли на сорока лошадях. Выстрелила она по крепости Порхов, снесла каменную башню, а также стену церкви Святого Николы. Но сама разлетелась на части. Много Витовтовых ратников умертвила осколками, даже своего создателя-мастера и ещё воеводу полоцкого. Пришлось всё же новгородцам заплатить большой выкуп. Каждые десять из ста десяти тысяч платящих подати внесли в казну рубль серебром.

   - А Москва молчит, - повторил Юрий Дмитрич.

   - Вот теперь огорчу тебя, - перешёл к главной вести Лисица. - В златоверхом тереме состоялся совет. Великая княгиня Софья Витовтовна призвала бояр и сообщила им предложение своего отца отправить к тебе митрополита для увещаний. То есть церковь вмешать в твою распрю с племянником.

Юрий живо вскочил:

   - Фотий... приедет... в Галич?

Елисей встал и молвил значительно:

   - Он уже в Ярославле.

4

Юрий Дмитрич сидел как на иглах, советуясь с Семёном Морозовым. Дел много, хоть разорвись! Как на зло, отсутствует Борис Галицкий: отправлен в Звенигород досмотреть, всё ли благополучно в ближней от Москвы вотчине. Даниил Чешко уехал на Белоозеро с княжеским вкладом в возникшую там Ферапонтову обитель в пятнадцати вёрстах от Кирилловой. Все хлопоты по встрече почётного гостя пришлось возложить на тиуна Ватазина. Особое беспокойство вызвал обветшалый святительский дом, запустелый после того, как Галицкая епископия была соединена с Костромской. Нужно было быстро обиходить, прибрать хоромы. И эту заботу взяла на себя княгиня Анастасия Юрьевна.

Морозов рассуждал о тонкостях предстоящего разговора с митрополитом: будет сложно!

   - Фотий сошлётся, - предполагал боярин, - на завещание твоего отца, передавшего власть не брату, а сыну. Ты, княже, возрази: блаженной памяти Владимир Серпуховской был не родной, а двуродный брат Дмитрия Ивановича и не мог занять старшего стола по отчине, ибо отец его никогда не был великим князем. Василий же Дмитрич завещал старшинство сыну мимо родных братьев, нарушив бесспорные права их по старине.

   - Складно излагаешь, - внимал морозовской речи князь.

   - А что хорошего выходило из нарушений прав? - продолжал развивать свою мысль Семён Фёдорович. - Ныне старший отстаивает своё, прежде же поднимали замятию младшие. Вспомним борьбу Михаила Московского с дядей Святославом[89].

   - Далеко хватил! - напряг память князь.

   - Возьмём чуть ближе, - согласился боярин. - Сын Невского Андрей Городецкий - против старшего брата Дмитрия Переяславского[90]. Сколько крови зря пролилось? А Юрий Московский - против Михаила Тверского?[91] Всё это было назло порядку, закону, как исключение. Теперь делают из исключения правило. Дерзкое начало!

   - Когда ему будет конец? - вздохнул Юрий.