Пленение

— Но это не единственный показатель. Кэйтлин, ты должна понимать, — она наклонилась вперед в кресле, в ее голосе были умоляющие нотки, — мои оппоненты будут намекать, что вы с Мартином были вместе все это время. Все опровержения, которые я делала предыдущей весной, будут звучать как ложь.

— Уверена, у тебя есть персонал, который может помочь тебе справиться с этими проблемами.

Моя мать вздохнула. Это не был довольный вздох.

— Ты специально глупишь?

— Нет. А ты? — задала вопрос я сквозь стиснутые зубы.

Она уставилась на меня. Вернее, ее лицо на экране уставилось на меня, и я не могла сказать, она действительно видела меня или видела проблему, которую нужно было решить.

Она довольно долго пристально смотрела на меня, но я отказывалась отвести взгляд, потом мама подвинулась на кресле, немного сузив глаза.

— Мне любопытно, как же это...

— Не-а. — Я перебила ее, ощущая всплеск храбрости вместе со всплеском раздражения. — Нет. Тебе может быть любопытно, но я не собираюсь отвечать на твои вопросы. Это не Сенатский комитет, и я не под присягой. Я взрослая, как ты любишь напоминать мне, способная принимать собственные решения. В связи с этим, личность моего парня — это мое право, то, с кем я живу и кого решила полюбить, — мой выбор. Я люблю Мартина. То, чем ты зарабатываешь на жизнь, — твое право. Если у твоей работы возникают трудности из-за того, кого я люблю, тогда, возможно, тебе стоит встать и сказать своей работе не лезть в чужие дела.

Слева я могла видеть своего отца. Он ухмыльнулся, потом попытался скрыть это, зажав губы между зубами. Когда это оказалось бесполезно, он скрыл свою улыбку за рукой.

Джордж, как всегда, выглядел скучающим, делая записи. Я могла только представить чтение протокола встречи минутой позже...

Спокойный вид моей матери немного дал трещину. Мама казалась разочарованной, но было видно, что она испытывала неохотную гордость. Несмотря на это, меня удивило, что она заикалась, когда наконец-то произнесла, еще раз вздохнув:

— Ладно.

— Ладно?

— Ладно.

— Поясни, что значит "ладно".

— Ладно, твои замечания справедливы. Я признаю, что ты взрослая и твои решения принадлежат тебе. Я извиняюсь. Я выпущу пресс-релиз, что тот, с кем встречается моя взрослая дочь, никого не касается, кроме нее, и никак не влияет на мою карьеру.

— Итак, ты собираешься признать очевидное.

Мой отец не смог сдержаться и рассмеялся, покачав головой.

К чести моей матери, она позволила себе улыбнуться.

— Да. Я собираюсь признать очевидное. И еще буду стараться вдвойне уважать твои границы. Но если Денвер Сандеки когда-нибудь... я имею в виду... я надеюсь, ты знаешь, что я... что...

Я сжалилась над ней.

— Мам, все в порядке. Обещаю, я не собираюсь ничего делать, нарочно, по крайней мере, что может омрачить или отнять у тебя работу, которую ты стараешься выполнять. Ты хорошо работаешь.

— Но опять же, Кэйтлин, Денвера Сандеки нельзя недооценивать.

— Да. Я согласна. Обещаю, я дам тебе знать, если Денвер Сандеки когда-нибудь покажет свое безвольное лицо. Но у меня вся жизнь впереди.

— И я хочу, чтобы ты прожила ее. — Ее глаза были наполнены несвойственными эмоциями, и мама казалась по-настоящему раскаивающейся. — Мы добились успехов, ты и я. И я не хочу, чтобы нечто подвергало опасности этот успех.

— Я тоже. — Я кивнула, тепло улыбаясь ей и удивляясь тому, что мне удалось сохранить равнодушным свой внешний вид.

— Хорошо.

— Хорошо.

И это так и было. Это было хорошо. Мы это выяснили, каждый телефонный звонок и взаимоотношения прокладывали новое направление, и я была безмерно благодарна, что она так же, как и я, была заинтересована сделать это возможным.

В конце концов, Джордж прочистил горло и сказал очень по-джорджевски:

— Итак, вернемся к повестке дня.

Я получила отсрочку, чтобы успокоиться. Мы снова начали с первого пункта повестки дня, охватывая самые разнообразные темы, вроде той, где они собирались отдыхать на летних каникулах, собиралась ли я домой на весенние каникулы, что мне нужно было написать благодарственные карточки членам семьи за рождественские подарки. Моя тетя Донна с папиной стороны становилась немного нервной, если я не писала благодарственные карточки.

Потом мы перешли к пункту номер четыре повестки дня. Я постаралась не гримасничать.

— Ты уже приняла решение о выступлении в мае? На сборе средств и благотворительном концерте? — подсказал Джордж, потирая переносицу, где обычно держались его очки.

— Нет. — Я покачала головой. — Как скоро тебе нужно дать ответ?

Я еще не решила. С одной стороны, меня согревала мысль вытолкнуть себя из зоны комфорта. Помочь детским благотворительным фондам звучало, словно это было бы замечательно. Мне нравилось, что там были бы дети и я могла бы сочинить что-нибудь специально для них.

С другой стороны...

Моя мать снова наклонилась вперед, ее тон был гораздо терпеливее.

— Мне бы хотелось, чтобы ты выступила. Думаю, ты бы действительно получила удовольствие.

Я взглянула на своего отца, и он тоже заговорил:

— Кэти, ты удивительная. Важно показать твой талант. Я согласен с твоей мамой.