Пленение

Он выгнул одну бровь, явно наслаждаясь сюрпризом.

— Ты?

— Да.

— Это небольшая квартира, уверен, я смогу найти их.

— Кто сказал, что они в этой квартире? — Я одарила его многозначительным взглядом.

Это была правда, они были в квартире. Я спрятала его коробки с вещами во встроенный шкаф.

Его улыбка превратилась в дьявольскую ухмылку, обнажая его удивительно острые зубы.

— Что насчет тебя?

— Что насчет меня?

Его руки поглаживали нижнюю часть моей спины, пробрались в мои хлопковые штаны для йоги и нижнее белье, сжимая мою голую задницу.

— Должен ли я спрятать твои вещи?

— Нет необходимости. Я планирую быть голой следующие двадцать четыре часа.

Он застонал. Его рот обрушился на мой, и он повел меня спиной по направлению к ванной комнате, теперь его руки превратились в жадные и ищущие. То, что мы проделали это успешно в комнате, покрытой кафелем, было чудом, особенно потому что по пути мы исполнили неуклюжий танец, от которого стали задыхаться. Мартин сорвал мой топ и увидел, что я была без лифчика. Это вызвало его довольное рычание, когда он прижал меня к раковине. Между тем я работала над пуговицами его рубашки.

Дурацкие деловые рубашки со всеми этими пуговицами.

Мы были в состоянии крайнего возбуждения, наши руки были жаждущими, когда наши губы соприкоснулись. Он скользнул пальцами в переднюю часть моего нижнего белья, дразня меня, но не касаясь там, где я нуждалась.

Я наклонила бедра вперед, пытаясь заставить его облегчить мои страдания.

— Прикоснись ко мне, Мартин. Пожалуйста.

Он наклонил голову, захватив своим ртом мою грудь, вырисовывая языком круги вокруг моего соска.

Я чувствовала его горячее дыхание напротив влажного следа, которое он оставил, когда Мартин заговорил:

— Сначала душ. Потом кухонный стол. Может быть, письменный стол.

— Что... о чем ты говоришь? — Я выгнулась напротив него, мои руки скользнули вниз к его трусам, сжимая и поглаживая его через ткань.

— Все те места, где мы займемся любовью сегодня вечером.

Удивленный смех сорвался с моих губ, за которым последовал грубый вздох, когда он раскрыл меня своими умелыми пальцами, поглаживая мой центр.

— Я думала... — Я простонала, прежде чем смогла продолжить. Он делал меня безмозглой. — Я думала, ты хотел начать с матраса.

— Мы занимались сексом, благодаря твоей хитрости, — ответил он мрачно, ссылаясь на те три раза, что я соблазнила его за прошедший месяц. Мартин отдернул руку достаточно далеко, чтобы стянуть трусы и, потянувшись к душу, включить горячую воду. — Я хочу создать воспоминания о всех других поверхностях.

Я улыбнулась сквозь дымку любви и страстного желания моего Мартина и поддразнила:

— Начнем с душа?

Его глаза метнулись к моим, пар поднимался из кабинки, руки снова оказались на моем теле, снимая мое нижнее белье. Выражение его лица и его голос были чрезвычайно серьезными, когда он сказал:

— Да. Потому что я думаю об этом с самого Рождества и хочу взять тебя у стены, пока твои идеальные сиськи и идеальное тело, гладкие и влажные, будут скользить напротив меня.

Мое тело было чувствительным и неподъемным из-за прилива дикого желания, сосредоточившегося внизу живота. Его слова сделали это со мной. Его грязные словечки заставили меня чувствовать себя распутной и дерзкой.

Прежде чем смогла лучше обдумать это, я сказала:

— Так что ты собираешься трахнуть мою сладкую киску?

Его челюсть отвисла в удивлении, а глаза расширились. Мартин заморгал, глядя на меня, словно он не совсем доверял своим ушам. Между тем, несмотря на смелость и возбуждение, я съежилась, чувствуя себя глупо, и взглянула на него одним глазом.

— Я правильно сказала? — спросила я, все еще ощущая себя неловко. — Потому что когда ты говоришь так, это звучит сексуально. Но когда так говорю я, это звучит странно и настораживающе, словно умышленное преступное действие.

Потом Мартин рассмеялся неудержимым грубым рокотом чистого счастья. Он притянул мое обнаженное тело к своему обнаженному телу и обнял меня. Я могла только улыбаться и стараться не покраснеть или не почувствовать неудачу в грязном разговоре.

— Ты такая идеальная, — сказал он напротив моей шеи, когда его смех стих. Он сильно укусил меня, словно хотел поглотить меня, потом смягчил это место своим языком. — Такая чертовски идеальная.

Я напряглась, низ моего живота скрутило от удовольствия, когда его руки снова превратились во влюбленные.

— Ты имеешь в виду, что я идеально странная и мне не нравится слово "киска", — прошептала я. — В нем слишком много звуков "к".

— Ты идеальная, и я люблю тебя. — Одна его мозолистая рука поднялась к моей груди, грубо поглаживая и сжимая меня. Другой рукой, все еще обнимающей мою талию, Мартин направил нас в душ под струи.

— У меня плохо получаются грязные разговоры.

Он не ответил. Вместе этого прижал меня к стене, и меня поразили ощущения холодной плитки на моей спине, горячей воды, льющейся сверху, его грубых рук, потирающих скользким мылом мой живот, бедра и грудь, его чувственных глаз, пленивших мои и безмолвно говорящих мне, что он верил в то, что я была сексуальной.