Плененная

Чёрные глаза устремились прямиком на меня. Её взгляд был мне неприятен и чувствовался так хорошо, словно она обволакивала моё тело чёрной слизью, тянущейся вслед за взглядом. Я улыбнулась одними уголками губ. Каким бы навыками ни обладали паучихи, так просто ей меня не запугать. И одного только едкого взгляда мало, чтобы заставить меня опустить голову низко, как и подобает рабам. Тяжёлая рука Ризвана легла на моё бедро, оглаживая его.

— Моя рабыня не будет танцевать, — громко заявил он.

— Вот как, почему же? — улыбнулась Айяра. Белые зубы сверкнули на мгновение, словно стать клинка.

— Не буду утруждать её слишком сильно. Она и без того умаялась, когда разминала меня во время купания. А я желаю посмотреть на что ещё она способна… Чуть позднее.

Инсар медленно повернул голову и посмотрел на своего приятеля. Золотистый взгляд против тёмно-серого. И ни один не прерывал зрительный контакт.

— А я станцую. Для будущего супруга.

Айяра легко поднялась. И по ленивому взмаху её руки музыка смолкла. Рыжая скользнула на середину зала и взяла в руки лёгкий бубен. При каждом малейшем движении монеты начинали звучать, пронизывая воздух лёгким звоном. Айяра замерла: рука с бубном была опущена к полу. Рыжая начала медленно поворачиваться вокруг себя и поднимать руку, легонько встряхивая бубен. Тихий мелодичный звон разносился далеко, потому что все присутствующие замолкли, смотря на паучиху.

Она повернулась спиной к нам и, воздев бубен высоко над головой, начала трясти им, выбивая нужный ей ритм. Медленные движения рук и плавные изгибы стройного тела пленяли взор. Айяра вращала бёдрами под звучащую мелодию и раскачивалась на одном месте, ускоряя движения в такт ритму. Тонкая спина девушки была открыта. И от каждого колебания её тела создавалось впечатление, что вытатуированный паук вот-вот оживёт и, перебирая множественными мохнатыми лапками, скользнёт ниже — со спины, по ногам… Пробежит через весь зал и, забравшись незаметно, вонзит ядовитое жало в тонкую кожу.

Взмах, звон — всё быстрее и громче. Айяра уже не стоит на месте — после очередного взмаха бубном она маленькими точными шажками движется по залу, словно паря над поверхностью пола. Она обводит всех собравшихся своим взглядом, поворачивается то одним боком, то вторым. Айяра будто бы невзначай касается своего тела: тонкие пальцы свободной руки оглаживают плоский живот и задевают высокую грудь, обводят тонкую шею и скользят по влажным губам, приоткрытом во влажном зове.

Её танец гипнотизирует плавностью и откровенной чувственностью. Рыжие косички огненными всполохами взметаются в воздух. Каждое движение дурманит разум и заставляет глаза собравшихся мужчин гореть похотью. Очередной поворот спиной к нам: тонкая ткань обтягивает бёдра, не скрывая ничего. Каждое подмахивающее движение — как призыв к немедленной случке. Бубен звучит непрестанно, вызывая звон в ушах. Всё громче и громче… А потом резко замолкает — Айяра зажимает его в руке, одновременно прогибаясь в спине назад. Голова едва не касается пола. Ещё немного и она, как та паучиха, засучит всеми четырьмя конечностями…

В полной тишине раздаются первые хлопки. Инсар хлопает крупными ладонями, не отрывая взгляда от рыжей. И все остальные, словно просыпаясь, оглушительно вторят возможному будущему правителю. Из всех собравшихся только Армат, тот «бездушный», у кого вытатуировано всё тело и даже бо́льшая часть лица не улыбается, без эмоций взирая на то, как легко и плавно Айяра скользит обратно на своё место рядом с Инсаром.

Что-то витает в воздухе. Напряжение, чувствующееся лишь кожей. Словно каждый из собравшихся смотрит и оценивает, делает собственные ставки в игре, ещё непонятной мне. Из одного конца зала в другой будто натянуты невидимые нити и едва слышно звенят, когда неосторожно задеваешь их. Я — чуждый элемент в этом зале среди собравшихся, случайно обративший взоры на себя. Хочется поскорее убраться отсюда.

Но у нынешнего «хозяина» другие планы — он не спешит покидать пир. Инсар же пьёт вино, которого никогда не касался раньше, много говорит на своём языке и громко смеётся шуткам приятеля. Я не узнаю своего Инсара в мужчине, сидящем совсем близко. Инсар будто надел на себя аляповатое платье с чужого плеча, которое ему не подходит. Грубо, дёшево и безвкусно. Инсар чувствует на себе мой взгляд, усмехается мне и обращается к другу:

— У тебя упрямая рабыня, Ризван. Как собираешься перевоспитывать?

— Хочешь поделиться собственным опытом, Инсар? Не стоит. Отныне это моя забота.

Ризван с довольным видом прижимает меня к себе тяжёлой рукой, не позволяющей даже отодвинуться:

— Такой подарок не должен оставаться без внимания. Судя по её поведению, девчонка не знает толка в искусстве ублажения.

— Напротив, — возражает Инсар, — многие верксальские девицы обучены в борделях. Кто знает, может быть и эта…