Плененная грешником

Мистер Греко мрачно усмехается, затем хватает меня за руку и притягивает к своему телу. Отвращение охватывает меня с такой силой, что в животе бурлит желчь.

— В отличие от твоего деда, мы не отказываемся от заключенной сделки. — Он снова усмехается, от этого звука мне становится дурно.

— Пожалуйста, не надо, — умоляю я, пытаясь вырваться. — Я могу достать деньги, чтобы заплатить вам.

— Что сделано, то сделано, — бормочет мистер Паризи, махнув рукой на дверь.

— Нееет, — кричу я.

Я вырываюсь из хватки мистера Греко, но он отводит руку назад, и, хотя я пытаюсь блокировать удар, его кулак с такой силой врезается в мою челюсть, что у меня перед глазами вспыхивают огни, прежде чем я проваливаюсь в бездну тьмы.

Глава 24

РОЗАЛИ

Придя в сознание, я обнаруживаю, что лежу на полу в спальне.

Я все еще слышу музыку с вечеринки. С облегчением понимаю, что нахожусь в особняке Паризи, и меня не увезли, пока я была в отключке.

Приподнимаясь, левая сторона моего лица болит и кажется опухшей. Я поднимаю руку, но в тот момент, когда мои пальцы касаются нижней губы, я вздрагиваю от боли.

Со стоном я встаю и оглядываюсь вокруг.

Я нахожусь в одной из комнат. Здесь есть кровать и туалетный столик, и все украшено кружевами и оборками, которые всегда так любила миссис Паризи.

Затем я вспоминаю, что произошло. Мой желудок сжимается от тяжести страха, снова вливающегося в меня.

Коза Ностра собирается заставить меня выйти замуж за мистера Греко. Этот мужчина намного старше меня.

Это безумие!

Мое дыхание начинает учащаться, и я обхватываю себя руками.

Как ты позволила этому случиться, Розали? Ты такая глупая!

Кого похищают дважды в жизни?

Паника толкает меня к окну. Я широко открываю его и смотрю на землю внизу.

Внезапно в моей голове всплывает воспоминание о том, как Виктор похитил меня. Я помню, как он извинился за то, что причинил мне боль, когда затащил меня обратно в дом, чтобы я не упала.

Ни разу после той ночи на моем теле не было синяков.

В отличие от сегодняшнего дня. У меня разбита губа, а лицо, наверное, выглядит так, будто я врезалась в стену.

Меня заставят выйти замуж, и не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что произойдет. Мистер Греко изнасилует меня. Он заставит меня родить ему детей. Он будет меня бить.

Виктор не делал ничего из этого.

Боже.

Розали, ты совершила большую ошибку, и теперь ты заплатишь за нее самым ужасным образом.

Я приседаю у окна, когда осознание пронзает мое тело.

Я бы все отдала, чтобы вернуться к Виктору и Луне. С ним я чувствовала себя в безопасности, и он относился ко мне с уважением. Даже когда я боролась с ним, он никогда не поднимал на меня руку. В те последние два дня он заставил меня чувствовать себя такой любимой и дорогой.

Я так рада, что он был моим первым, потому что, если мне не удастся сбежать, воспоминания о Викторе будут сопровождать меня все последующие темные дни.

Боже, у меня был шанс на любовь всей жизни, но я упустила его из-за членов своей семьи, которые оказалась бóльшими монстрами, чем Священство.

Разочарование и сердечная боль создают бурю в моей груди.

Хватит! Найди выход.

Я встаю и снова смотрю на землю.

— Боже, это было намного проще, когда я была ребенком, — бормочу я, перекидывая ногу через подоконник.

Я крепко держусь, перекидывая вторую ногу, затем нахожу опору между отверстиями в решетке. Медленно я начинаю двигаться вниз, ища места, за которые можно ухватиться.

Внезапно я слышу треск дерева. Я втягиваю воздух, затем решетка отъезжает от дома, заставляя меня вскрикнуть.

Нет!

Я спускаюсь дальше, но дерево, должно быть, истерлось от старости, и оно трескается еще больше. Еще один крик вырывается из меня, когда я падаю. Я так сильно ударяюсь о землю, что у меня стучат зубы, и острая боль пронзает мою правую руку и запястье.

Зная, что кто-то, должно быть, услышал меня, я пытаюсь игнорировать боль и вскакиваю на ноги. Прижимая правую руку к груди, я бегу через лужайку к пограничной стене, но понятия не имею, как я собираюсь на нее взобраться.

Внезапно что-то врезается мне в спину, и я падаю на идеальную зеленую лужайку. Мучительная острая боль пронзает мою руку. Она настолько сильная, что мое зрение затуманивается, и накатывает волна тошноты, заставляя лихорадочный жар распространяться по всему телу.

Вес сваливается с меня, затем меня хватают за раненую руку и дергают вверх. Из меня вырывается мучительный крик.

Охранник тащит меня обратно в дом, где собираются главы Коза Ностры, и все они смотрят на меня со злостью.

Мистер Греко подходит к нам, и когда он поднимает руку, чтобы ударить меня, я инстинктивно уклоняюсь. Охранник дергает меня назад, отчего рука начинает болеть еще сильнее.

Не успеваю я вскрикнуть, как кулак обрушивается на мое лицо. Я покачиваюсь на ногах. Единственное, что удерживает меня, – это охранник.