Плененный принц

Эразм впрямь был очень красив. Он был исключением среди исключительных рабов, тщательно отобранных для службы принцу. Но где его грация, где изящество, где отточенное мастерство? Эразм опустился-таки на колени, но, казалось, не падал лишь потому, что суставы заклинило, а сжатые кулаки свела судорога.

– Красивы они или нет, две дюжины необученных рабов в Базаль я увезти не могу, – заявил Торвельд.

Дэймен схватил Никеза за запястье.

– Что ты наделал?

– Пусти! Ничего я не наделал! – воскликнул Никез и, едва Дэймен разжал его руку, начал ее тереть. Потом повернулся к Лорану. – Вы позволяете ему так разговаривать с теми, кто благороднее него.

– С теми, кто благороднее, – нет, – ответил Лоран.

Никез покраснел. Ансель продолжал лениво крутить жердь. Дрожащее пламя светило оранжевым и едва не обжигало окружающих. Эразм побледнел. Казалось, его сейчас вырвет у всех на глазах.

– Остановите его, – сказал Дэймен Лорану. – Это жестоко. Мальчика сильно обожгли. Он боится огня.

– Обожгли? – удивился Торвельд.

– Не обожгли, а заклеймили, – торопливо уточнил Никез. – У него шрамы по всей ноге. Ужасно уродливые.

Торвельд смотрел на Эразма: в остекленевших глазах юноши застыла безысходность. Если знать, чего ожидал Эразм, в голове не укладывалось, что он безропотно стоит на коленях.

– Погасите огонь, – велел Торвельд.

Едкий запах дыма заглушил ароматы вирских благовоний. Жердь погасили. Когда подозвали Эразма, на колени он опустился чуть ловчее и, кажется, еще больше успокоился от присутствия Лорана. Дэймен удивился этому, но вспомнил, что Эразм считает Лорана «добрым».

Торвельд задал Эразму несколько вопросов на патрском – юноша отвечал робко, но держался уже увереннее. Затем ладонь Торвельда покровительственно легла Эразму на макушку. Затем Торвельд попросил Эразма сидеть рядом с ним во время торговых переговоров.

После этого Эразм поцеловал носок ноги Торвельда, потом лодыжку – и светлые кудри скользнули по упругой икре патрского принца.

Лоран наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Дэймен понимал, чем вызвана внезапная симпатия Торвельда: между вирским принцем и акилосским рабом имелось внешнее сходство. Блестящими волосами и тоном кожи Эразм больше всех в зале напоминал златовласого светлокожего Лорана. Однако, в отличие от Лорана, в Эразме чувствовалась уязвимость, необходимость в заботе и почти физически ощутимое желание подчиняться хозяину. Лоран же источал аристократическую надменность. Его чеканный профиль притягивал взгляды, но шрамы на спине у Дэймена доказывали: смотреть смотри, а руками не трогай.

– Вы все подстроили! – вполголоса прошипел Никез. – Вы хотели, чтобы он увидел… Вы обманули меня!

Таким тоном любовник сказал бы: «Как ты мог?!» – только в голосе Никеза слышалась злость. И досада.

– У тебя был выбор, – напомнил Лоран. – Незачем было выпускать когти.

– Вы обманули меня, – не унимался Никез. – Я расскажу…

– Рассказывай, – согласился Лоран. – Обо всем, что я сделал. С твоей помощью. Как, думаешь, он отреагирует? Интересно узнать? Пошли, выясним вместе.

Во взгляде Никеза, устремленном на Лорана, читался холодный, отчаянный расчет.

– Слушай, может, ты… Все, довольно, – проговорил Лоран. – Довольно. Ты делаешь выводы. В следующий раз легко мне не будет.

– Клянусь, что не будет! – ехидно подтвердил Никез и ушел. Дэймен отметил, что свою сережку он Лорану так и не отдал.

* * *

Насытившиеся хлебом и зрелищами придворные разошлись. Совет и регент сели за переговоры с патранцами. Когда регент попросил вина, налил его Ансель. Когда же кубки наполнились, Анселю было предложено сесть рядом с регентом, и он согласился, опустившись на стул изящно, с весьма самодовольным видом.

Дэймен невольно улыбнулся. Разве мог он осуждать Анселя за честолюбие? Да и для восемнадцати лет преуспел он немало. У Дэймена на родине попасть в постель к королю было заветной мечтой множества придворных. А закрепиться там – мечтой еще заветнее.

Тем вечером желаемого добился не только Ансель. Лоран выполнил все просьбы Дэймена, преподнеся их на блюдечке с голубой каемочкой, причем буквально за день. Если закрыть глаза на сопутствующие обстоятельства, нельзя было не восхититься тем, как блестяще Лоран все организовал.

Если не закрывать глаза, вспоминалось, что речь идет о Лоране, который врал напропалую ради успеха своей затеи. Вспоминался Эразм, переживший ужаснейший вечер. Вспоминалось, что взрослый обманул и использовал мальчишку, такое отношение, безусловно, заслужившего, но все же еще только тринадцатилетнего.

– Дело сделано, – объявил Лоран, встав рядом с Дэйменом. Настроение у принца было, как ни странно, на редкость приподнятым. Он небрежно прижался плечом к стене и говорил если не тепло, то хотя бы без ледяной колкости. – После переговоров Торвельд встретится с тобой и обсудит транспортировку рабов в Базаль. Ты знал, что Кастор отправил их к нам без надсмотрщиков?

– Я думал, у вас с Торвельдом другие планы. – Слова вырвались сами собой.

– Нет, – отозвался Лоран.

Почувствовав, что испытывает хорошее настроение Лорана, Дэймен не без усилия проговорил: