Плененный принц

Вот на что она купилась… Дэймен помнил каждый ее белокурый локон, струящийся, как шелк. Но хватит об этом думать.

Дэймен поднял голову и, встретив взгляд Торвельда, почувствовал, что перегнул палку.

– Знаешь, – медленно проговорил Торвельд, – а ты немного похож на Кастора. Глазами. Формой лица. Чем дольше смотрю на тебя…

Нет.

– …тем больше сходства вижу. Кто-нибудь прежде…

Нет.

– …обращал на это внимание? Лоран наверняка…

– Нет, – сказал Дэймен. – Я…

Прозвучало слишком громко, слишком резко. Сердце оглушительно забилось в груди: вырвав из грез о доме, Дэймена резко вернули к предательству. Он знал, что от разоблачения его отделяет только вопиющая дерзость поступков Кастора. Безобразное, вероломное предательство, непостижимое для порядочного, здравомыслящего Торвельда.

– Простите меня. Я имел в виду… Надеюсь, вы не скажете принцу, что я похож на Кастора. Такое сравнение его не обрадует. – Дэймен не лгал: Лоран легко сделает правильный вывод. Он уже стоял на пороге догадки. – Королевскую семью Акилоса он не жалует.

Сказать бы Торвельду, что он польщен таким сравнением, да язык не поворачивался.

Извинение хотя бы ненадолго отвлекло патрского принца.

– Отношение Лорана к Акилосу всем прекрасно известно, – с тревогой проговорил он. – Я пытался с ним об этом говорить и не удивлен его решением удалить этих рабов из дворца. На его месте я с подозрением относился бы к любым дарам Акилоса. Сейчас, когда среди киросов зреет недовольство, враждебный северный сосед нужен Кастору меньше всего. Регент готов дружить с Акилосом, а Лоран… В интересах Кастора не подпустить Лорана к трону.

Попытки Кастора строить козни Лорану казались Дэймену сродни стараниям волка строить козни змее.

– Думаю, принц в состоянии постоять за себя, – сказал он сухо.

– Да. Да, возможно. Он на редкость умен, – проговорил Торвельд и поднялся, давая понять, что разговор окончен. В этот же самый момент Дэймен заметил в спальне шевеление. – Надеюсь, после коронации Лорана наши отношения с Виром укрепятся.

«Это потому что он обворожил тебя, – подумал Дэймен. – Потому что ты очарован им и не представляешь, какой он на самом деле».

– Если хочешь, передай ему это. О, и еще передай, что сегодня я рассчитываю заткнуть его за пояс, – с улыбкой добавил Торвельд, когда Дэймен выходил из его покоев.

* * *

К счастью, Дэймен просто не успел подвергнуть себя опасности, передав Лорану нечто подобное: его повели переодеваться, сообщив, что он уезжает вместе с принцем. «Куда уезжаю?» – можно было не спрашивать. Торвельд гостил в Вире последний день, и о его страсти к охоте знали все.

Настоящие охотничьи угодья располагались в Шастильоне, но за один день туда и обратно было не успеть, да и в негустых лесах вокруг Арля имелись неплохие места. Поэтому, слегка навеселе после вечерних возлияний, к десяти утра половина придворных собралась и отъехала от дворца.

Смешно и нелепо, но Дэймена несли на паланкине вместе с Эразмом и несколькими хрупкими питомцами. Их взяли с собой не охотиться, а прислуживать господам после того, как охота закончится. Дэймена с Эразмом приставили к королевскому шатру. До отъезда патрской делегации бежать Дэймен не мог. Он не мог даже использовать вылазку для осмотра Арля и его окрестностей, потому что паланкин накрыли пологом. Зато Дэймен обозревал сношающиеся парочки, узором вышитые на внутренней стороне тяжелого шелка.

Знать охотилась на вепря, точнее, на санглиера, как вирцы называют крупную северную породу с длинными клыками у самцов. Слуги, поднявшиеся ни свет ни заря – или, возможно, даже проработавшие всю ночь, – перенесли в лесок роскошь дворца, возведя богато украшенные шатры-павильоны с флажками и знаменами. Красавцы-пажи подавали закуски и прохладительные напитки. На этой охоте в гривах у коней были ленты, в седлах – драгоценные камни; на этой охоте кожаные принадлежности были натерты до блеска, подушки – взбиты, любые прихоти – исполнены. Однако, роскоши вопреки, охота – занятие опасное. Вепрь умнее оленя и зайца, которые бегут, пока не спасутся или не будут пойманы. Разъяренный вепрь, бесстрашный и агрессивный, вполне может дать отпор.

Охотники прибыли на место, отдохнули, поели, снова сели на коней. Загонщики разъехались в разных направлениях. Среди всадников Дэймен с удивлением заметил питомцев – Талик рядом с Ван, Анселя рядом с его господином Беренжером. Конь у Анселя был красивый, изабеллово-чалый, и в седле юноша сидел с необыкновенной грацией.

Никеза в королевском шатре не оказалось. Регент на охоту приехал, а малолетнего питомца оставил во дворце.

Вчерашние слова Лорана потрясли Дэймена. Внешний вид и поведение регента с ними решительно не вязались. Своих… пристрастий регент ничем не выдавал. Дэймен заподозрил бы, что Лоран лжет, однако абсолютно все поступки Никеза говорили об обратном. Кто, как не питомец регента, осмелился бы так дерзко вести себя в компании принцев?

Зная, кому предан Никез, Дэймена удивляло, что Лорану он не безразличен, если не сказать, что мил. Хотя кто разберется в хитросплетении его мыслей?