Пленённая льдом

Я вглядываюсь в мерцающую золотом листву, вижу, как ветви, большие и старые, тянутся в безоблачное небесное пространство. Все выглядит точно так же, как секунду назад, точно так же и в то же время совершенно иначе.

Пахнет смертью.

Даже запах свежеиспеченного хлеба не может заглушить зловоние. Золотые дети, они танцуют, прыгают и играют, как будто вовсе не чувствуют этого. И все же в их блестящих глазах мерцает след паники, который до краев переполняет сердце Колодезной ведьмы.

Мари… она ходит взад-вперед вокруг дерева. Ольга не отводит от нее взгляда, как будто чувствует ее беспокойство, а может, и знает, что должно произойти.

Мари. Я протягиваю к ней руку и не могу поверить, что она действительно тут.

– Сестра, – шепчу я, запоминая каждую ее черту, линии у рта, морщинки вокруг глаз. Она выглядит старой, значительно старше других фей.

Человечнее.

– Сестра! – зову я, сопротивляясь желанию накричать на нее, потому что она не слышит меня – и все же в какой-то момент кажется, что она услышала мой зов.

Потому что она останавливается и окидывает блестящие луга ищущим взглядом. Ее царство, такое же яркое, как солнце, такое же великолепное, как сверкающее отражение на дне колодца.

И все же Мари не видела солнца уже целую вечность.

– Я больше никогда не увижу ее, – шепчет она, и я не знаю, имеет ли она в виду небесные тела во всей их красе… или все же имеет в виду кого-то другого, кого-то, кто был потерян и тем не менее никогда никуда не исчезал.

Меня… Она имеет в виду меня?

– Я больше не испытаю этого, – говорит Мари больше себе, чем кому-либо еще. Она это знает, она знает, что он придет. В последний раз она поднимает руку к сияющим плодам на дереве, хватает один из них. Яблоко робко отрывается от ветки. Кожура отливает золотом, как и все вокруг.

Она поднимает взгляд и видит вдалеке, что он приближается. Он пришел. Он здесь, чтобы совершить свое первое убийство, первое, без которого не может быть дальнейших.

Я вскакиваю и смотрю на него, я с трудом могу в это поверить. И тогда я бросаюсь ему навстречу. Нет, хочу завопить я, не делай этого! Но он продолжает идти, он не видит меня, потому что здесь нет ничего реального, больше нет. Это воспоминание, воспоминание колодезного мира. Все уже в прошлом.

Затем он останавливается совсем рядом со мной. Я поднимаю руку, прикладываю ее к его груди.

– Охотник на ведьм, – шепчу я, и на мгновение он поворачивает голову, будто слышит мой голос. – Я здесь, – шепчу я, прикладывая вторую руку к его щеке. – Я здесь.