Пленительная мелодия

– Ты сам это сказал. Ты увидел меня в интернете в нижнем белье, когда держал свой член в руке. Если ты хочешь, чтобы я была той девушкой, о которой ты мечтал с тех пор, как тебе исполнилось пятнадцать и ты впервые увидел мои сиськи, то можешь идти к черту. Я не такая.

Он стоял, стиснув зубы, и на какое-то ужасное мгновение мне показалось, что он сейчас заскочит на свой байк и просто бросит меня.

– Во-первых, – медленно произнес он, – тебе было десять лет, и я не расценивал тебя с этой стороны. Ты была гребаным ребенком. Ты была милой и забавной маленькой соплячкой, но у меня не появлялся стояк на тебя, когда тебе было десять, так что не делай из меня такого. Я запал на тебя, когда тебе стукнуло тринадцать, а мне восемнадцать, и, черт возьми, пусть это делает меня извращенцем или кем-то в этом роде, но я никогда не реагировал на это, Джесса. Можешь подать на меня в суд, но ты выглядела старше своих лет, и я считал тебя красивой. Так, черт побери, и было. Я поцеловал тебя, когда тебе было пятнадцать, только потому, что ты часто ходила на вечеринки, подобные этой, и я знал, что кто-нибудь первым доберется до тебя, и это убивало меня. Я сказал, что буду ждать тебя, и, черт возьми, выполнил обещание. Я не хотел, чтобы ты пострадала из-за меня или из-за кого-либо другого. Так что ты всегда была мне небезразлична. Что касается того, что я ставлю тебя на пьедестал, милая, я полностью осознаю, насколько ты не идеальна.

Я сморгнула жгучие слезы, вызванные его словами.

Какого черта я всегда это делала? Почему я постоянно ввязывалась с ним в противостояние, в котором ни один из нас не мог победить?

– Я просто хочу домой. Не мог бы ты отвезти меня домой прямо сейчас, пожалуйста?

Он перекинул ногу через байк и устроился на сиденье.

– Садись, – сказал он, когда я просто стояла там, обхватив себя руками.

– Я имею в виду, домой к моему брату, – сказала я ему. – Я думаю… я хочу остаться там на некоторое время.

Я крепко обняла Броуди за талию, широко расставив бедра, чтобы вместить его большое тело. Когда мы мчались по улице, мне казалось, что я вернулась в прошлое.

Я всегда чувствовала себя в полной безопасности рядом с Броуди.

Я наслаждалась ощущением того, что снова здесь, что ветер дует мне в лицо, пока мы движемся как одно целое. Я наклоняюсь вместе с ним и прижимаюсь крепче, когда он ускоряется, а когда останавливается на светофоре, то я не отстраняюсь. Просто доверяю ему. Моя жизнь буквально в его руках.

Я никогда не сидела сзади на байке кого-то еще, и меня это вполне устраивало.

Когда мы приблизились к дому моего брата, я обняла его крепче. Броуди стал сильнее, солиднее, чем в юности. Я вся окуталась его лесным запахом, его кожаной курткой, его волосами… и теплом, исходящим от него. Мне нравилось слушать знакомое рычание мотора, нравилась его мощь и вибрации…

Слишком скоро мы подъехали к дому моего брата. Передняя часть дома осветилась, когда сработали датчики движения. Я неохотно отпустила Броуди и слезла с байка, понимая, что должна извиниться. Он тоже наговорил мне много обидных вещей, но всю дорогу сюда я раскаивалась в своем поведении – и это после того, как он пришел мне на помощь.

Я должна была извиниться перед ним и поблагодарить его.

Он заглушил двигатель мотоцикла и слез него, а когда повернулся ко мне, то выглядел таким же взбешенным, как и полчаса назад, когда садился на него.

– Ты опять сбегаешь? – спросил он. – Скажи мне, если да, чтобы я мог отменить баннер «Добро пожаловать домой, Джесса», который заказал для вечеринки.

И это теплое, безопасное чувство сожаления исчезло, оставив лишь холод.

Боже, он мог иногда вести себя как настоящий придурок.

– Я не знаю, как долго я здесь пробуду, – сказала я. – Я просто принимаю это решение изо дня в день.

Броуди пристально посмотрел на меня.

– Изо дня в день, – повторил он.

– Да.

– Есть ли шанс, что ты захочешь дать мне что-то большее, чем это? Можешь считать меня сумасшедшим, но «дай мне всего себя, Броуди» натолкнуло меня на мысль, что, возможно, ты снова захочешь меня всего, прежде чем исчезнешь. Или это то, что ты говоришь каждому парню, когда его член оказывается у тебя в руке?

Я развернулась на каблуках и пошла прочь.

– Отлично. Уходи. Это то, что у тебя получается лучше всего.

Я резко повернулась к нему.

– Зачем мне оставаться? Что здесь есть для меня, кроме одного приступа вины за другим?

Мы уставились друг на друга, и когда я больше не могла выносить гнев и обвинение в его синих глазах, то снова отвернулась. Я услышала, как он приближается, его ботинки стучали по бетону. Он схватил меня и развернул лицом к себе.

– Ты что, мать твою, издеваешься надо мной?

Потом он поцеловал меня.

Он подвел меня к стене дома моего брата и поцеловал так, словно хотел разорвать на части.

Когда он остановился, чтобы перевести дух, то спросил:

– Сколько раз мне нужно это сделать, чтобы пробиться сквозь твой бетонный, упрямый череп?

– Броуди…

Он поцеловал меня снова, грубо и не терпя возражений.

Затем он прижался своим лбом к моему, тихо дыша.