Пленная птица счастья

– Тогда почему, ответь, ты пренебрегаешь одеждой, предписанной по уставу? – Полковник дотянулся до авторучки и снова принялся разминать об нее ребро ладони.

– Обстоятельства заставили меня пренебречь формой, товарищ полковник.

– Какие такие обстоятельства? – Суворкин с подозрением прищурился. Чуть дрогнувшим от внезапного сочувствия голосом добавил: – Снова проспала?

Неужели по-прежнему подозревает в ней тайного алкоголика? Вот ведь навязчивая идея у мужика.

– Пришлось вести наружное наблюдение за человеком, которого я подозреваю в похищении Алины Яковлевой, – отчеканила Маша, не давая Суворкину углубиться в алкогольную тему.

– Что-что тебе пришлось вести? Наружное наблюдение?

Упер оба кулака в стол, напружинился, как перед броском.

– Так точно, товарищ полковник.

– За подозреваемым? – уточнил он тоном, не сулящим ей добра.

– Так точно, товарищ полковник. – И выпалила: – В деле наметился прорыв, товарищ полковник.

– Сядь! – приказал он.

Она подчинилась.

– Докладывай. И если я угляжу в твоих действиях хоть каплю непрофессионализма, потребую рапорт на увольнение. Надоело, понимаешь, с тобой возиться!

Она проглотила обиду, хотя совершенно не помнила, чтобы Суворкину приходилось с ней возиться. Если он сам себе что-то такое нафантазировал, то она здесь при чем?

– В результате следственных мероприятий в поле зрения попал некто Агапов Вадим Андреевич, – зачастила Маша, опуская тот факт, что следственные мероприятия проводила компания пацанов-любителей.

– Почему он попал в поле твоего зрения? Кто такой этот Агапов? Не мямли, отвечай!

– Агапов Вадим Андреевич, 1977 года рождения. Живет на улице Скороходова, в доме двадцать один. Живет один. Нелюдимый, друзей нет, постоянных сексуальных партнерш тоже. К судебным разбирательствам не привлекался.

– Что тогда в нем не так? – Губы Суворкина вытянулись недовольно. – Почему он у тебя под подозрением?

– Дело в том, товарищ полковник, что этот человек с середины мая до начала июня активно искал дружбы с индивидуальным предпринимателем Голиковым. Посещал вместе с ним тир, где постоянно бил мимо мишеней. Несколько раз после тира они заходили в бар в соседнем здании. Там, по словам персонала, Голиков на все лады нахваливал свой бизнес. А однажды официантка, которая обслуживала их столик, отчетливо слышала, как Голиков сказал, что квест – идеальное место для репетиции идеального преступления. Эти слова она готова повторить под протокол.

– Дальше! – махнул Суворкин, давая понять, что ничего путного пока не услышал.

– Однажды в тире, когда инструктор отошел к телефону, Агапов разрядил всю обойму в мишень, вложив пуля за пулей в одну точку.

– Он же мазал постоянно, ты только что говорила.

– Так точно, товарищ полковник. Когда был с Голиковым, мазал и Голикова нахваливал, хотя тот не особо отличался. Как остался один…

– Понял. Дальше! – перебил ее Суворкин. – Но ты понимаешь, капитан, что это даже не косвенная улика? Это вообще ничто. Ни его шутовство в тире, ни ляпы Голикова по пьянке. Понимаешь, так?

– Так точно, товарищ полковник.

– Что-то еще есть сказать, Ильина?

И Суворкин демонстративно потянул из лотка чистый лист и положил на него авторучку. И глянул противно – как палач.

Хорошо, она вовремя прикусила язык и не стала рассказывать, что два утра каталась за Агаповым от его дома до булочной на другом конце города. Засмеял бы! А он, в самом деле, покупал там булочки из цельнозерновой муки. И покупателем стал, по свидетельству продавца, совсем недавно. Это тоже не было косвенной уликой. Это вообще не было ничем. Просто информацией.

А еще она не стала рассказывать Суворкину, о чем ей три дня назад сообщил по телефону Антон Востриков. А сообщил он, что Агапов покупал в аптеке тест на беременность.

– Зачем ему, если он живет один? – орал и захлебывался от отчаяния Антон. – Алина у него!

Хорошо, она не рассказала об этом. Иначе уже писала бы рапорт на увольнение. Потому что этот факт, кстати, непроверенный, тоже был просто информацией. За покупку в аптеке теста на беременность не становятся фигурантами уголовных дел.

Она просто сказала то, что собиралась сообщить в самом конце:

– Агапова не существует, товарищ полковник.

– Это как понимать? Ты соврала мне, что ли? – Суворкин часто-часто заморгал и сделался вдруг каким-то беспомощным и старым. – Ты вообще-то в своем уме, Маша? Ворвалась без доклада, одета бог знает во что, морочишь мне голову. Может, ты правда, пьешь, а?

Последний вопрос, показалось ей, прозвучал с тайной надеждой.

– Я не пью, Андрей Степанович. Агапов существует как житель нашего города. – Маша коротко улыбнулась. – И зарегистрирован он на улице Скороходова, в доме двадцать один. Но такого человека по документам нет.

– Не понял! – Суворкин замотал головой, как будто отгонял муху. – Хочешь сказать, он живет по поддельным документам?

– Документы вроде чистые. И страховое пенсионное свидетельство по базе бьется, я проверила несколько раз.

– Так что тебе не нравится?