Пленник (СИ)

Хибари скосил на него глаза. Хоть он и свыкся с мыслью, что Дино стал главой повстанцев, все же было странно представлять его в такой роли.

— Они с женой так хорошо смотрятся вместе! — Хибари вздрогнул. — Она так за ним ухаживала, пока он валялся в отключке, переживала. Я недолго знаком с ними, но, едва увидев, сразу понял, что лучше пары не найти. Моя жена тоже меня очень любит, она без раздумий поддержала меня, когда я решил присоединиться к восстанию. Лорды заслуживают такой участи, они обращаются к нам, как к скотам!..

Он все трепался и трепался, резко перепрыгивая с одной темы на другую, и это действовало на нервы неимоверно. А информация об Аните вообще выбила из колеи — Хибари и думать о ней забыл, а когда вспомнил, не понял что испытывает больше: ревность или вину.

— Вот мы и на месте! Мы боимся жечь огни, поэтому пока обходимся овощами и фруктами, но они заканчиваются, а мы ищем новое убежище… — Тиан не договорил, Хибари ринулся вперед, услышав имя Дино.

Этот лагерь был совсем крошечным. Место для раненых занимало большую часть, большинство лежало прямо под открытым небом, в воздухе чувствовался отчетливый запах крови, мочи и гноя, и на каждом шагу слышались болезненные стоны и невнятный бред мечущихся в полузабытье.

Хибари шел настолько быстро, насколько мог, игнорировал удивленные возгласы и изумленные взгляды безошибочно узнавших его людей и нос к носу столкнулся с Анитой, выходящей из импровизированного шалаша.

— Хибари? — отшатнулась она, ошарашенная его внезапным появлением, и Хибари застыл как вкопанный, глядя на нее. — Ох, ты… как? Ты выбрался? Ты как нашел нас?

— Конь… Дино здесь? — вместо ответа спросил он, нетерпеливо хмуря брови, и она кивнул, посторонившись.

Хибари знал, что Каваллоне ранен, но не ожидал, что так серьезно.

Он ворвался внутрь, замер, привыкая к полумраку, и едва не упал, едва устояв на подогнувшихся ногах.

Дино лежал на шкурах, укрытый, несмотря на жару, в теплое покрывало, и выглядел так, словно он уже умер. Его лицо было белым — белее, чем у самого Хибари, губы посинели, а на лбу выступила испарина. Он трясся в лихорадке, а его рука, покоившаяся на покрывале, распухла, и из-за потемневших, пыльных бинтов виднелись темные пятна и кровоподтеки.

Хибари хотел шагнуть к нему, но не мог.

Только сейчас он мог в полной мере понять, насколько сильно изменился Дино с первой их встречи.

Неуклюжий, добродушный, с лучистыми глазами и дружелюбной улыбкой, он словно был открыт всему миру, готов был обнять первого встречного и отдать ему последнее гроши… Сейчас он стал другим: отчужденным от остальных людей, с навязчивой идеей-фикс, хладнокровный, безжалостно разбрасывающийся чужими жизнями, в его взгляде отражался лишь блеск металла, а теплая улыбка сменилась натянутой ухмылкой.

Хибари любил прежнего Дино, любил и нынешнего — для него просто раскрылась его другая сторона, но самое большое изменение, с которым он смириться не мог — это его физическое состояние.

Рослый, крепкий, сильный — по его внешнему виду можно было сказать, что он точно проживет до ста лет, теперь же перед Хибари предстал изможденный, мучимый болями мужчина, которому не дашь и пару дней жизни.

И все из-за него.

С кем бы не соприкасался Хибари, всем он сделал только хуже: Анджело, Шамал, Скуало, Анита. Даже Мукуро. Теперь и Дино.

Он вышел и ошарашено прикрыл ладонью рот, глядя себе под ноги, на копошащихся в траве насекомых.

Совсем по-другому он представлял их встречу на свободе.

— Лука сказал, что все образуется, — нерешительно произнесла Анита, еще не понимавшая как ей общаться с Хибари. — Это наш врач… Ему хотели отрезать руку, но удалось спасти… Он собирался к тебе, но на наш лагерь напали, и его ранили, поэтому… — Она снова замолчала.

Хибари будто бы ее не услышал, даже не взглянул на нее. Анита смотрела на него без неприязни, что было удивительно для нее самой, и с ужасом и непонятной грустью замечала все больше и больше: осунувшееся лицо, погрубевшую кожу, слезавшую лоскутами с обгоревших плеч, толстый слой бинтов, проглядывающий из-под неряшливой рубашки, бесчисленное количество шрамов — на руках, шее, застарелые синяки — не таким она его запомнила. Как, должно быть, больно было Дино видеть его таким.

— Ты меня винишь? — спросил вдруг Хибари, по-прежнему не поднимая на нее глаз. Голос его казался совсем отчужденным.

— Нет. Если мне и кого винить, то только Дино. Если бы он не захотел, то ничего не произошло бы между… вами.

— Да? Я вот не знаю. — Хибари поежился, словно от холода, и этот жест показался Аните совсем несвойственным ему. Она его совсем не узнавала. — Извини.

— А? — Это было удивительно вдвойне. Она помнила, как он огрызался, когда Дино пытался заставить его попросить прощения за какую-либо грубость (а таких моментов было очень много), и за все время, что он прожил у них, она не слышала от него извинений.

Хибари серьезно и уверенно взглянул на нее.

— Не говори обо мне. Увези куда-нибудь, как можно дальше.

— О чем ты…

— Меня не было в вашей жизни, никогда. Придумай что-нибудь, соври. Тебе он поверит.