Пленник (СИ)

Каждый бой на арене, и только в глазах Мукуро уверенность в его победе и восторг.

Обжигающий жар на коже, и только Мукуро рядом, бросает свою прежнюю жизнь, свой громкий титул, свое будущее, чтобы вытащить его.

Мукуро всегда делал то, что от него требовалось, у него была определенная цель в жизни, к которой он долго и упорно шел. Он мог бы даже назвать себя удовлетворенным человеком в ту пору, когда наглухо закупоренный мирок чванливых аристократов открылся перед ним, покорился. Он делал это ради родителей, ради мести, не особо задумываясь о себе. Ему нравилась качественная дорогая одежда, его замок, владения, нравилась власть, нравилось не отказывать себе в удовольствиях, но он не хотел принадлежать высшему свету – ни разу. Ему нравились преимущества, которые ему давал титул, но он бы с радостью отказался от них, чтобы просто жить так, как он хотел сам.

Его единственным, собственным желанием за всю осознанную жизнь был Хибари. Единственный, ради кого он был готов поступиться своими планами на расписанную по мелочам жизнь, единственный, кто заставил его хотя бы на краткие мгновения чувствовать себя по-настоящему счастливым, единственный – во всем.

— Тебе пора, — глухо отозвался Мукуро, даже не шелохнувшись. Хибари отпустил его и отошел в сторону. — Иди уже.

Ворота с грохотом упали, обрушившись на землю с облаком пыли и осколками дерева. Хибари оперся рукой о стену, щуря глаза от летевшей в лицо грязи, и даже затаил дыхание, увидев Дино. Он осторожно шел по заваленному трупами и мусором двору, оглядываясь и сжимая в руках окровавленный меч. Мукуро обернулся, всмотрелся в завороженное лицо Хибари и улыбнулся сам себе: не вытравить ничем… Всегда Дино. Всегда он.

Кея растерянно взглянул на него, и Мукуро кивнул ему, мол, вперед. Это словно его подтолкнуло: он торопливо шагнул вперед — Мукуро заметил, что его губы тронула легкая улыбка, будто бы даже счастливая — и поспешил навстречу повстанцам, сжимая рукой раненный бок.

Дино наткнулся на него взглядом, замер и с явственным облегчением выдохнул, тяжело опираясь руками о свои колени. Было видно, как он обескуражен и рад.

— Боже, спасибо, — едва не воскликнул он, взволнованно убирая со лба взмокшую прядь волос, и побежал к Хибари, уже протягивающего к нему руки. — Я так боялся, так боялся… — Он стиснул его в объятиях, и люди за спиной недоуменно переглянулись. — Кея… живой.

Мукуро поймал взгляд Хибари, когда в порыве чувств его чуть не закружили по двору. Он улыбался той, своей редкой расслабленной улыбкой, и закрыл глаза, крепче обнимая Дино за шею.

Дино тоже его заметил, и улыбка сползла с его лица. Мукуро не испугался того, что он его заметил, смотрел на него в ответ, и между ними разве что только не искрило от напряжения. Пусть Мукуро и сам позволил Кее уйти к нему, увиденное его все равно серьезно задело. Смирение не означало, что он перестал быть ревнивым собственником. Дино отпустил Хибари и, настороженно помолчав, повернулся к своим.

— Ну… — он прокашлялся. — Поговорим об этой ситуацией в лагере, а сейчас уходим. Виллани в любой момент может вернуться: мне слабо верится, что он протрубил отход, потому что намочил штаны. А Мукуро… — Дино посмотрел на Хибари, и тот покачал в ответ головой. Похоже, его не особо порадовала такая доброта. — Вряд ли мы найдем его живым, — скрепя сердце, солгал он, и вновь взглянул туда, где только что стоял, скрывшись в тени, Мукуро, но уже не увидел его. Кея смотрел туда же. — У меня к тебе много вопросов, — шепнул Дино, склонившись к нему, и в его глазах прыгали желтые огоньки, хоть он и пытался придать голосу строгости. В груди потеплело: перед Хибари будто вновь стоял прежний добрый Конь.

— У нас будет достаточно для этого времени, — пообещал Кея и с недовольством отказался от помощи, когда медик-разведчик подскочил к нему, чтобы подставить свое плечо. Его тело было ранено, но внутри… он чувствовал себя свободным. Прутья его клетки не были сломаны, пусть он и пытался прорваться через них столько времени, но ему отперли дверцу и даже указали путь к выходу. В сердце места для ненависти уже не было. Но Мукуро… его он будет помнить, даже несмотря на это. Непонятно, какой именно будет эта память, но, определенно, чисто черной окраски эти воспоминания уже не будут.

Хибари остановил лошадь, когда они отъехали уже на достаточное расстояние и повернулся назад, глядя на место, которое долгое время было его тюрьмой.

— Что-то не так? — тревожно спросил Дино, и Кея покачал головой.

Уже нет.