Пленник Зенды. Месть Руперта

На берегу рва росло дерево, и Запт молчаливо и быстро стал привязывать веревку к нему. Я стащил сапоги, выпил глоток водки из фляжки, освободил из ножен нож и взял палку в зубы. После этого я пожал руки своим друзьям, не обращая внимания на умоляющий взгляд Фрица, и ухватился за веревку. Я хотел поближе посмотреть на лестницу Иакова.

Тихонько я спустился в воду. Несмотря на бурную ночь, день был ясный и теплый, и вода не была холодна. Я бесшумно поплыл мимо огромных стен, мрачно смотревших на меня. Я мог видеть только шага на три перед собой, поэтому надеялся, что и меня нельзя видеть, пока я пробирался у подножия сырого, покрытого мхом здания. По другой стороне, из новой части замка виднелся свет, и от времени до времени слышался смех и веселые восклицания. Мне казалось, что я узнаю звенящий голос Руперта Гентцау, и я воображал его разрумянившимся от вина. Вспомнив о предстоящем деле, я остановился отдохнуть. Если описания Иоганна верны, я находился недалеко от окна тюрьмы. Я снова поплыл очень медленно, предо мной из темноты появилась какая-то тень. Это и была труба, идущая, изгибаясь, от окна к воде; видимая часть трубы была футов около четырех; в диаметре она была толщиной с двух человек. Я хотел приблизиться к ней, когда увидел еще тень, и сердце мое замерло. Нос лодки выступал по другую сторону трубы и, напряженно прислушиваясь, я услыхал легкое движение – как бы движение человека, передвигающегося на месте. Кто был человек, который стерег изобретение Майкла? Спал ли он или нет? Я ощупал нож и стал ногой искать дна; я легко нашел его. Фундамент замка выступал в этом месте и образовывал как бы откос; я встал на него, вода доходила мне до плеч. Потом я нагнулся и стал глядеть в темноту из-под трубы, в том месте, где она, изгибаясь, оставляла просвет.

В лодке сидел человек. Около него лежало ружье – я видел блеск ствола. Часовой сидел очень тихо. Я прислушался: он дышал тяжело, равномерно, однообразно. Он спал! Встав на колени на откосе, я прополз под трубой, пока не очутился шагах в двух от него. Это был человек сильный; я узнал в нем Макса Хольфа, брата Иоганна. Рука моя направилась к поясу, и я вытащил нож. Из всех преступлений, совершенных мою, мне неприятнее всего вспоминать об этом, и не хочу даже и думать, было ли то поступком человека честного или изменника. Я подумал: «Я веду войну, от которой зависит жизнь короля». Я выполз из-под трубы и встал около лодки, которая была привязана к откосу. Удерживая дыхание, я наметил место и поднял руку. Макс пошевелился. Он открыл глаза широко-широко. Он с ужасом смотрел мне в лицо и ухватился за ружье. Я сильно ударил ножом. В это время с противоположного берега раздалась любовная песня, исполняемая хором.

Оставив его на месте осунувшейся, безжизненной массой, я вернулся к лестнице Иакова. Время было дорого. Может быть, дежурство этого человека кончилось, и должен явиться другой. Опираясь о трубу, я осмотрел ее, от края, которым она касалась воды, до самой верхней точки, где она, по-видимому, выходила из стены. В ней не было ни отверстия, ни щели. Я опустился на колени и стал осматривать нижнюю половину.

Мое дыхание ускорилось от волнения, потому что в этой нижней половине, где труба прикасалась к стене, виднелся луч света! Этот свет исходил, вероятно, из комнаты короля! Я уцепился плечом в трубу и напряг все свои силы. Щель увеличилась немного, и я поспешно опустил трубу; я вполне убедился, что снизу труба не была укреплена в стену. Вдруг я услыхал голос – жесткий, скрипучий голос:

– Если, государь, вы более не желаете, чтобы я оставался, я предоставлю вам отдыхать; но раньше я должен укрепить эти маленькие украшения.

Говорил Детчард, я узнал его английский выговор.

– Не прикажете ли чего-нибудь на прощанье, государь?

Затем раздался голос короля. Я узнал и этот голос, хотя он звучал слабо и глухо – не похожий на веселый голос, слышанный мною на лесной просеке.

– Попросите моего брата убить меня, – сказал король. – Я умираю медленной смертью!

– Пока герцог не желает вашей смерти, государь, – засмеялся Детчард, – когда же он пожелает – вот ваша дорога на небо!

Король отвечал:

– Пусть будет так! А теперь, если вам это разрешается, прошу вас оставить меня.

– Да приснится вам рай! – сказал негодяй.

Свет исчез. Я услыхал, как засунули засов на двери, а потом расслышал рыдания короля. Он был один. Кто посмеет осудить его?

Я не решился заговорить с ним. Риск быть услышанным другими был слишком велик. В эту ночь я не смел действовать дольше; теперь мне предстояло уйти отсюда и увезти с собой труп убитого человека. Оставить его на месте было немыслимо. Я отвязал лодку и сел в нее. Ветер превратился в шквал и благодаря этому удары весел не могли быть слышны. Я быстро стал грести к месту, где ждали меня друзья. Едва достиг я цели, как за мной, на другом берегу рва, раздался громкий свист.

– Эй, Макс! – кричал кто-то.

Я позвал Запта вполголоса. Ко мне спустилась веревка. Я обвязал ею труп и сам поднялся по ней.