Пленник Зенды. Месть Руперта

– Он так его любит?

– Вы забываете, что он хочет поговорить с ним о собаках.

– Верно. Вы будете на посту вовремя?

– Разумеется.

Рудольф Рассендилл прошелся по комнате. Было заметно, что ночные события взволновали его. Мысли Запта текли по другому руслу.

– Когда мы покончим с этим парнем, мы должны найти Руперта, – сказал он.

– Руперта? – Рудольф уставился на него. – Да, конечно. Совсем забыл, – смущенно добавил он.

Запт бросил на него презрительный взгляд, понимая, что мысли собеседника заняты королевой. Но если он хотел выразить свое презрение словами, ему помешали часы, бьющие семь.

– Ришенхайм будет здесь через час, – сказал он.

– Мы готовы, – отозвался Рудольф Рассендилл. При мысли о предстоящей встрече его глаза блеснули, а чело разгладилось. Он и старый Запт посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Как в старые времена, а, Запт?

– Да, как в царствование доброго короля Рудольфа.

Так они готовились к приему графа Люцау-Ришенхайма, покуда моя чертова рана держала меня пленником в Винтенберге. Мне до сих пор жаль, что я знаю только по рассказам о происшедшем в то утро и не имел чести участвовать в этом. Тем не менее ее величество не забыла обо мне и позаботилась, чтобы я получил свою долю награды.

Глава V Аудиенция у короля

Дойдя до этого этапа своей истории, я испытываю искушение отложить перо и оставить нерассказанным то, как с момента повторного прибытия мистера Рассендилла в Зенду нас захватил вихрь случайностей, неся к все новым авантюрам и вдыхая в нас бесшабашность, не ведающую никаких препятствий, а также преданность королеве и ее возлюбленному, отбрасывающую прочь все остальные чувства. Древние люди называли это волей судьбы, которую никто не в силах изменить. И хотя мы считаем это Божьим Провидением, мы так же слепы, как они, по-прежнему удивляясь, почему плоды доброты, великодушия и любви так часто оборачиваются горем и позором, вызывая слезы и кровь. Повторяю, лично я не стал бы повествовать об этом, дабы не запятнать имя той, которой служу, но пишу по ее приказу, дабы люди не осуждали тех, на ком нет греха. Я делаю это для нее и для него, а не для нас. Не нам судить о поступках тех, кому мы служили, – она была нашей королевой, и мы искренне жалели, что он не был нашим королем. Но молнии, которые небрежно метал в нас Руперт фон Гентцау между проклятиями и смехом, еще сильнее запутали нас в сети обстоятельств. Это пробуждало в нас странное непреодолимое желание, о котором я расскажу позже, наполняя стремлением заставить самого мистераРассендилла следовать избранным нами путем. Ведомые этой звездой, мы все сильнее погружались во тьму. Я буду писать, но коротко и ясно, стараясь воссоздать подлинную картину времени и подлинный портрет человека, равного которому я не знаю. Меня постоянно преследует страх, что это мне не удастся, что я не смогу объяснить, как он воздействовал на нас, покуда его дело не стало казаться правым во всех отношениях, пробудив стремление посадить его на то место, где мы хотели его видеть. Ибо он говорил мало, по делу – никаких высокопарных слов не сохранилось в моей памяти – и ничего не просил для себя. Тем не менее его речи и взгляды проникали в сердца мужчин и женщин, делая их готовыми повиноваться любым его приказаниям. Я безумен? Значит, Запт тоже был безумным, поскольку руководил всем предприятием.

Без десяти восемь щеголевато одетый молодой Берненштейн занял пост у главного входа в замок, расхаживая с уверенным видом перед неподвижными часовыми. Ему не пришлось ждать долго. Ровно в восемь ко входу подъехал мужчина, хорошо одетый и верхом на хорошей лошади, но без слуги.

– А вот и граф! – воскликнул Берненштейн, подбежав его встретить.

Ришенхайм спешился и протянул руку молодому офицеру, с которым был близко знаком.

– Вы пунктуальны, дорогой Ришенхайм, и это хорошо, так как король ожидает вас с нетерпением.

– Я не ожидал, что он поднимется так рано, – заметил Ришенхайм.

– Да он уже два часа как поднялся! Будьте с ним поосторожнее, дорогой граф – он в скверном настроении. Например, он… Ах нет, я не должен вас задерживать. Пожалуйста, следуйте за мной.

– Нет, лучше расскажите. Иначе я могу сказать что-нибудь невпопад.

– Ну, король проснулся в шесть, и когда парикмахер пришел подстричь ему бороду, в ней оказалось – только представьте себе, граф! – не менее семи седых волос! Король пришел в ярость. «Сбрейте ее всю! – приказал он. – Не желаю носить седую бороду!» Конечно, человек волен сбрить себе бороду, тем более король. Поэтому ее сбрили.

– Сбрили бороду королю?

– Да, дорогой граф. Поблагодарив небо за то, что он стал выглядеть на десять лет моложе, король воскликнул: «Граф фон Люцау-Ришенхайм завтракает со мной сегодня – что у нас на завтрак?» Повара подняли с кровати и… Но у меня будут неприятности, если я не перестану болтать здесь. Король ждет вас. Пошли.

Взяв графа под руку, Берненштейн быстро повел его в замок.