Пленники хрустального мира

Если бы я знал, что она покинет меня, не сказав ни слова, я бы тогда остановил ее, бросившись за ней. Схватив ее за руку, я бы подхватил ее на руки и запер внутри поместья, не позволяя отныне покидать его… И что только это за мысли? Откуда они так внезапно вообще взялись? Конечно, я бы никогда не поступил с ней так, ведь подобное противоречит свободе. Если бы я когда-либо решился на такое, она бы точно возненавидела меня, а я ведь очень боюсь ее ненависти.

Как же избавиться от этих мыслей, которые кричат мне о том, что я должен был ее остановить, заперев внутри собственного мира? Это безрассудно и слишком жестоко. Но, черт побери, как же я хочу вернуть ее, несмотря ни на что.

Я чувствую, как по вискам стекает холодный пот, медленно превращаясь в отчаяние. В тот момент, когда она ушла, все перед глазами снова застыло в тесной серости, заперев меня внутри самого страшного сокрушающего чувства – одиночества.

Если бы она дала понять мне, что я сделал не так, то, возможно, уже смог бы избежать подобных ошибок.

Раны, совсем недавно переставшие кровоточить, бессовестно напоминали мне о ней, не давая никакого покоя. Почему? Почему она так посмотрела на меня? Тогда в ее глазах не было ничего, что могло бы вновь напомнить мне о прежней Вейн, которую я знал.

Вновь и вновь что-то внутри меня разрывается на части, и я не знаю, возможно ли уже это остановить. Боль, проедающая все тело, неустанно твердит мне о чем-то, суть чего я совершенно не могу понять точно так же, как и это голубоглазое создание, внезапно бросившее меня умирать.

Тоскливая музыка, ворвавшаяся в мое сознание, насмехаясь, подливала масло в огонь, еще сильнее начиная меня изламывать. Не выдержав ее напора, я влетел в бальный зал, музыка в котором болезненно оседала на мне.

– Лео, прекрати сейчас же, – дрожащим голосом потребовал я, сам не заметив, как голос мой превратился в яростный крик.

Его длинные пальцы замерли на месте, остановив душераздирающую игру.

– Я бы сказал забыть тебе ее, но это был бы один из самых никчемных советов, – его хриплый голос звучал, словно он прекрасно понимал все то, что изнывало внутри меня. – Ты никогда не сможешь забыть ее, даже если она вонзит тебе нож в спину. Хотя, я бы забыл, наверное. – Его палец случайно коснулся одной из клавиш, вызвав неприятный звук, жалом вонзившийся в наш слух. – Ты был готов отдать ей все? Только не говори, что так и есть.

– Я и сейчас готов отдать ей все.

– Глупец, – процедил Лео сквозь зубы, тяжело ударив по клавишам. – Эта девчонка… Вейн, – он произнес ее имя с особой неприязнью. – Она заберет у тебя самое ценное, без чего ты уже не можешь существовать.

– Ей не придется этого делать. Я сам отдам то, что она так хочет получить.

Лео еще сильнее оскалился. Подскочив с места, он бросился ко мне, схватив за воротник рубашки:

– Как ты не понимаешь, Энгис, – удушающим голосом процедил он, прожигая меня бессильным взглядом. – Она не та, что нужна тебе. Открой глаза и увидишь, как ее руки тянутся к твоей шее, желая задушить.

Выхватив свой воротник из его рук, я молча, бросив на него разочаровавшийся взгляд, направился в сторону гостиной, едва сдерживая в себе порывы злости.

– Вот как, значит, – прошептал он, скрестив на груди слабые руки, которые были предназначены только для манипуляции над чувствами окружающих. – Предаешь всех нас ради нее.

Единственным убежищем, в котором могла укрыться одна несчастная душа, всегда была академия «Кёрс-Роуз», поэтому у меня не оставалось сомнений в том, что Вейн снова туда вернется. Ей попросту больше некуда было возвращаться.

Оставив все свои томления и мысли в стенах поместья, я поспешил покинуть этот мир, прямиком направившись к ней, никого не посвятив в свои цели.

Разрываясь на части от неутолимой тоски и горечи, я ворвался в академию, бросившись через бурлящую жизнью толпу студентов, желая как можно скорее отворить желанную дверь. Голоса вокруг меня призрачно разлетались по всему пространству, неохотно опускаясь на керамический пол, как едва заметные пылинки, порхающие в прохладном воздухе.

Миновав широкую лестницу, я, проскользнув по длинным коридорам, оказался у плотно закрытой двери, на ручке которой безжизненно лежала давно скопившаяся пыль.

Коснувшись дверной ручки, я почувствовал, как по всему моему телу пробежала волна непонятного чувства, электрическим током парализовав каждое мое движение. Кончиками пальцев я ощущал каждую пылинку, которая казалась мне неестественно живой, обладающей самой настоящей плотью. Я чувствовал, как эта плоть дышит, как она трепещет, изнемогая от удушения, виновником которой я внезапно стал. Пробравшись под мою кожу, это чувство слегка покалывало меня, кажется, проверяя на прочность. В этот момент я был бессилен, что не смог даже повернуть дверную ручку, сделать шаг в ее комнату. Только сейчас это было для меня пыткой, которую я не мог преодолеть.