Пленники хрустального мира

Люстра, не выдержав смертоносного огненного гнета, пошатнулась и в один миг слетела со своего прежнего места, стремительно полетев в мою сторону.

Глава 12

Холодный полумрак, застывший вокруг меня таинственной дымкой, настораживал. Он не был чем-то особенным или новым для здешнего мира, но именно сейчас, когда глаза мои с трудом распахнулись, он казался мне по-особенному завораживающим. В какой-то мере он успокаивал, заглушал мою боль, расползающуюся по всему телу сильными ожогами, непристрастно продолжающими изнывать от внутреннего жара.

Когда я был в силах вспомнить все то, что недавно произошло в поместье Лаограсс, я невольно зажмурил глаза, пытаясь избавить от неприятного чувства, разрывающего меня на части. Огонь до сих пор мелькал у меня перед глазами, и я ничего не мог с этим поделать. Мне оставалось лишь выбросить это несчастное окончание бала, просто постараться забыть, чтобы окончательно не сойти с ума.

Тело изламывала капризная боль, не позволяющая мне даже пошевелиться. Она была настолько сильна, что я едва мог дышать, элементарно наполняя свои легкие воздухом. Впервые я ощущал неведомую прежде всепоглощающую слабость, сумевшую легко подчинить меня себе. Не зная, как с ней бороться, я закрыл глаза, расслабившись, надеясь, что игнорирование этих болезненных горячих покалываний хот как-то сможет мне помочь.

Однако эту боль ничто не могло унять, лишь усиливая пронизывающую пульсацию в моей голове.

Не найдя спасения, я отчаялся избавиться от воспоминаний об испорченном вечере, оказавшемся ловушкой. Но мне почему-то в этот момент стало жутко не по себе. Эрхард был по праву настоящим чудовищем, в чем всегда был уверен Эндиан, но я никак не мог выбросить из своей головы его выражение лица, истерзанное каким-то тайным чувством, умело управляющим им, точно марионеткой.

Огонь для семьи Лаограсс всегда был чем-то особенно значимым, что сохранилось в их венах с давних времен, когда наши несчастные души получили шанс на спасение. Проще говоря, их слабость стала управлять ими, лишив всякой возможности быть по-настоящему свободными.

Холод неприятно покалывал меня, истязая не хуже самого изощренного механизма для пытки. Тогда, не желая мириться с его издевательствами, я, не обращая внимания на боль, пронзившую все тело, поднялся на ноги, на минуту задержавшись на месте.

Перед глазами все плыло, но совсем скоро я уже мог полноценно осознавать окружающую меня реальность.

Спустившись в гостиную, я заметил, как ледяная тень скользнула по стене, спустившись вслед за мной. Она была знакома мне, причем настолько хорошо, что я отчетливо представлял ее цели.

Горьковатый запах, исходящий с ее стороны, был навязчивым, таким, от которого уже было сложно оторваться. Я видел, как она стоит в темном углу гостиной, молча прожигая меня своими пустыми глазами. О чем она думает, наблюдая за мной сейчас, специально привлекая к себе мое внимание? Явно о недобрых намерениях, ведь совсем не так давно она пыталась меня задушить.

По спине пробежал неприятный холодок, и я, сделав шаг в сторону канделябра, легким движением руки взял его, направив в сторону таинственного силуэта. Нужно было понять, чем он был на самом деле: плодом моей нездоровой фантазии или же чем-то, что я просто не могу объяснить.

Когда свет упал во тьму, выгнав ее из угла, силуэт внезапно растворился вместе с ней, точно никогда ранее и не существовал. Но стоило мне только отстраниться назад, вернув канделябр на свое законное место, как силуэт появился снова, продолжая молча наблюдать за каждым моим движением из темного угла гостиной, в который никогда не попадал свет.

Все это казалось чем-то ненастоящим, специально созданным кем-то, чтобы посмотреть на мою реакцию, заставить испытать настоящее чувство страха, перед которым я впервые был бессилен. Смотря на то, как силуэт продолжает стоять на одном месте, я начинаю медленно терять последние нити, связывающие меня с реальным миром, все сильнее погружаясь в тяжелые размышления о происходящем.

Не выдержав томительного гнета, притаившегося в каждом уголке поместья, я поспешил выйти во двор, чтобы немного привести свои мысли в порядок.

Прохладный поток воздуха раннего утра, когда мир начинает только просыпаться, набросился на меня, окутав легким туманом, в котором растворялось все вокруг. Полуразбитые мраморные скульптуры, уже давно потерявшие всякий смысл, молчаливо утопали в утренней туманной мгле, казались чем-то по-настоящему живым, одухотворенным.

Еще темное небо, не готовое уступить свое место тусклым лучам солнца, печально поглядывало на все сверху вниз, ведя свою беспрерывную борьбу со светом.

Хвойные деревья, окружившие поместье Кёллер мощной неприступной стеной, казались в тумане таинственными существами, временами о чем-то тихо перешептывающимися.

Ночь не хотела покидать свои владения, из последних сил заявляя о своих правах на этот мир. И как же я понимал ее, до конца оставаясь на ее воинствующей стороне.