Пленники рубиновой реки

Могло ли произойти нечто сопоставимое по масштабу с уже случившимся? Молния не бьет в одно место дважды, так говорят. Вот и Марк Воронов почему-то решил, что все самое страшное позади и теперь предстояло расхлебывать заваренную кашу. Не учел он только того, что, когда в событийный ряд внедряется непознанное, здесь уже нельзя давать каких-то гарантий и прогнозов.

После смерти Кесаря никто больше не решался приблизиться к реке, хотя, все понимали, здесь спасения ждать не приходится. Когда еще поймут, что съемочная бригада пропала и пошлют поисковый отряд? Сколько из них останутся живы? То, что будут новые жертвы, как раз очевидно. Кто-то же пытался сбросить его с крыши. Разделять покушение на жизнь и состоявшееся убийство нельзя, если они произошли в одном месте и в одно время. Не ясен мотив. Ведь никакой связи между ним и Кесарем не было. Да, оба актеры, участвуют в одном шоу, и все. Вряд ли кто-то настолько обижен или разозлен, что решил собрать всех вместе и убрать по одному.

Хотя, с чего он вообще взял, что завтра их просто не накроет волной цунами с реки? После того что видели все, а именно – когда взрослого мужчину, словно пушинку подняло и вышвырнуло на берег. Как вообще он себе ничего не переломал, загадка.

Сперва все решили, будто человек мертв. Но он вдруг закашлялся, отплевываясь от залившейся в легкие воды, и, едва поднявшись на ноги, дал такого стрекача, что только пятки сверкали.

Позже, выстукивая зубами от холода, при почти тридцатиградусной жаре, чудом спасшийся говорил про странные видения, посетившие его, пока он лежал, не приходя в сознание. Он видел себя будто со стороны, пытался докричаться до окруживших его людей, подбегал к каждому, хватал за руки, не чувствуя прикосновений, пальцы проходили сквозь живую плоть. А когда заметил собственное тело, распластанное на земле, и сидящего на его груди белоглазого ворона, ощутил, как мир закружился и непреодолимая сила стала затягивать его обратно.

Те, кто еще вчера изображали перед камерами колдунов и шаманов, неистово крестились, вспоминали молитвы и обещали ставить свечи в храме до конца своих дней, только бы поскорее оказаться дома, когда спасшийся задирал футболку, демонстрируя свежие, кровоточащие царапины.

Звук мотора и отдаленный сигнал автомобильного клаксона услышали все. Подорвались, как безумные, забегали муравьями из потревоженного муравейника. Люди жаждали спасения, а получили новое потрясение.

Машина с мертвым Кесарем пропала.

Нет, она не испарилась и не слевитировала по воздуху. Следы протекторов были хорошо видны, но никто не рискнул пойти и проверить, где они заканчивались.

Подозревался каждый из присутствующих, никто не хотел верить в нечисть, угоняющую машины с покойниками. Тогда и решили все же занять пустующие номера в заброшенном корпусе пансионата.

– Так будет проще следить за передвижением каждого из нас, – вещал Игнат Сергеевич, которого Воронов практически возненавидел. Пусть другие верят в его слащавые речи и притворную доброжелательность, он пас. – Я ни в коем случае не хочу обвинять кого-то, но, если мы все будем друг у друга на виду, можно сигнализировать о внезапной опасности или пропаже кого-то. Чем быстрее среагируем, тем больше шансов на положительный исход.

Народ молчал, и в тот момент смерть Кесаря стала окончательно реальной. Ее приняли и осознали. Будь он в тот момент здесь, обязательно высказал бы собственное мнение. Он каждый раз доставал его, будто фокусник кроликов из шляпы, немедленно озвучивал и ждал реакции. Хотел популярности, фиксации на своей персоне, внимания, и вот получил в полной мере.

Воронова прошиб холодный пот. Неужели сбылось еще одно безумное желание? Как же должны быть обозлены Силы, способные провернуть подобное, на людей, чтобы с такой жестокостью расправляться с ними, представляя все, как их собственную волю?

А может, он сам притягивает ситуацию за уши и на самом деле его умозаключения не имеют ничего общего с реальностью? Или же с ирреальностью.

Слишком много всего происходит, что глупо было бы игнорировать, называть совпадением, мистификацией. Как не мог зазвонить когда-то выключенный из розетки телефон, так не мог утонуть на суше человек.

Он даже готов поверить в научность возвращения реки в давно пересохшее русло. Такое, в конце концов, хоть как-то объяснимо. А вот руки на его плечах, тогда в поезде, нельзя списать на оптический обман или сон. Не спал он. Точно не спал. И чувствовал все даже более отчетливо, нежели сейчас.

От размышлений его отвлек тычок в бок. Народ начал разбредаться, занимать места для размещения. Решение селиться на одном этаже приняли единогласно, сразу решив, что это будет второй этаж.