Пленники рубиновой реки

Сознание покидало ее стремительно, и последнее, что она помнила, как руки Павла тянутся к ней, чтобы поднять и отнести отсюда. Он продолжал бестолково бормотать, возможно извинения, но ей не было никакого дела до любых слов.

Когда снова очнулась, Лена обнаружила себя все на той же кровати в тесной комнатке санатория. Кто-то гладил ее по руке, и она резко дернулась, вскакивая в постели.

Василий смотрел на нее припухшими, красными глазами и почему-то улыбался. Она сразу поняла, что он все знает. Но почему тогда улыбается?

– Лен, я пришел просить тебя никому ничего не рассказывать. – Голос его был тихим, хриплым и звучал почти как у старика. – Марина мне все рассказала, и я принял решение простить ее. Не жду того же от тебя, но надеюсь на твое понимание. Если захочешь, мы больше никогда не напомним о себе. Уехать сейчас не сможем, автобус будет только завтра. С работы она уволится сразу после отпуска.

– Вась, за что они так с нами? – Она взяла его ладонь и прижала к своей груди. – Неужели не понимают, что натворили?

– Я ничего не знал, правда, – зачем-то оправдывался он. – Маринка не первый раз мне изменила, но я ее люблю. Каждый раз будто умираю, но без нее я просто исчезну, растворюсь. Понимаешь?

– Не понимаю, – искренне ответила она. – Не понимаю, Вась. Как думаешь, можно мне другой номер попросить? Если нет, я на улице ночевать стану, лишь бы не видеть его больше. – Она не смогла произнести имени мужа, оно теперь казалось раскаленным углем на языке.

– Не увидишь, – он высвободил свою руку. Встал, отошел к окну. – Пашка ушел. Сказал, что пешком пойдет до дома. Но, скорее всего, машину поймает, конечно. Ему только русло перейти, а там до трассы метров триста.

– Так даже лучше. – Лена смотрела и видела напряженную спину мужчины. Хотела подойти, обнять и сказать что-то обнадеживающее, вот только у нее не осталось веры в хорошее. А значит, ей никак не помочь единственному, кто может разделить ее горе.

– Что думаешь делать дальше? – он говорил, продолжая смотреть в окно, будто боялся повернуться и увидеть то, отчего оставшиеся кирпичики плотины мужского самообладания вылетят под напором цунами эмоций. И Лена была ему благодарна.

– Подам на развод и буду просто жить. У нас дети, Вась. Они меня не бросят.

– Я не об этом. – Он все же нашел в себе силы и присел на самый краешек заправленной кровати, на которой еще утром спал его друг. Бывший друг. – Ты примешь его? Позволишь искупить вину?