Читаем Пленники Сабуровой дачи полностью

Еще когда Опанас Владимирович в коридоре в двух словах описал характер шефа — молодой, горячий, переведенный недавно из Курска, мечтающий навести порядок на фронте, но не имеющий возможности пройти медкомиссию из-за врожденной травмы, вызванной ошибкой врачей во время родов, — Света сразу почуяла надвигающиеся сложности. «Не повезло! — сказала она тогда. — Судьба расследования зависит от человека, завидующего фронтовикам и ненавидящего медработников. Прямо как специально для нас выбирали». И, хотя Владимирович кинулся заверять, мол, начальник на самом деле человек, хоть и специфический, но справедливый и толковый, сейчас Коля видел, что Света была права.

«Еще и не женат, похоже, — подметил он, увидев, что его просьба про Свету вызвала в душе начальника волну негодования. — Бедолага!»

Взгляд Коля при этом не отвел. Жалость жалостью, но пусть этот Глеб Викторович с самого начала понимает, с кем имеет дело. Коля от своих принципов отступать не намерен.

— Что вы в гляделки играете, как дети малые? — не удержался Опанас Владимирович. — Давайте уже что-то решать! Кто дело возьмет? Я считаю, что оно к нам совсем не относится….

— Ладно, — Глеб Викторович пересел за стол и вздохнул так тяжело, будто только что самолично разгрузил вагон дров. — Обе ваши версии, товарищи следователи, я уже слышал. Давайте теперь, раз уж по счастливой случайности гражданка Горленко все равно здесь и выдворить ее не получается, выслушаем и ее. Вы же не возражаете еще раз рассказать, что с вами произошло? Только под запись и без каких-либо консультаций с мужем.

Света покладисто кивнула и в третий раз за сегодня принялась подробно пересказывать случившееся.

— Вчера вечером я, как обычно, после смены шла домой. Из дальнего корпуса к столовскому. И дорогу выбрала такую же, как всегда. То есть сначала по темной боковой аллее, потом наперерез через кусты, а уж потом по освещенной дороге.

— Не стоит так подробно, — отмахнулся Глеб Викторович. — Понимаю, что вы из кожи вон лезете, дабы подтвердить теорию своего мужа. Допускаю, что нападавший хорошо знал ваши привычки и напал неспроста, но эти мелочи мы утрясем позже. Хорошо?

— Если кратко, то я шла домой, меня окликнули по имени и напали, — умница-Света не позволила сбить себя с толку. — Прокричали из кустов нарочно измененным голосом: «Стой, Светланка, стрелять буду!»

— Голос вы не узнали, так? — насмешливо пробасил Глеб Викторович, перебивая. — С чего же тогда решили, что он был изменен? Может, у нападавшего такая манера говорить от природы…

— Не бывает таких голосов, — парировала Света. — Слышно же, когда кто-то нарочно хрипит. Вот я могу просто сказать: «Глеб Викторович!», а могу и так, — Света набрала полную грудь воздуха и начала демонстративно хрипеть, но ее снова перебили:

— Ладно-ладно, все ясно. Продолжайте!

— Я сначала думала убежать. Но куда бежать-то? Злоумышленник хрипел ровно с того места, в которое мне надо было. Обходить там знаете, как далеко? А мне ботинок давит, выдали обувь разных размеров, представляете? Ну я и принялась ругаться. Совсем, говорю, подурели! И хватает же вам совести своим угрожать! Ну-ка быстро идите отсюда! — Вспомнив подробности, Света снова разгорячилась и вошла в раж. — Других дел у вас, что ли, нет, кроме как порядочным людям нервы трепать?

Глеб Викторович непроизвольно вздрогнул.

— Это я не вам! — успокоила Света. — Но преступник, мне кажется, тоже испугался. И выстрелил, — она поежилась. — Вот прямо тут, где-то над ухом у меня пуля просвистела. Я так перепугалась, что схватила с земли камень и запустила в преступника. Он выстрелил снова, на этот раз, кажется, в воздух, для острастки. Я разозлилась еще больше, размахнулась и ка-а-ак запустила в гада свою сумку. Звук был такой, будто я негодяю хорошенько по черепушке саданула. Я бросилась к кустам, чтобы вытащить негодника на свет, но было поздно. Нападавший схватил мою сумку и кинулся прочь. Я слышала треск кустов, успела увидеть силуэт, уносящийся в глубь аллеи, хотела было кинуться следом, но мне ботинок давит, я уже говорила.

— То есть вы стали жертвой ограбления, — подытожил рассказ Глеб Викторович.

Перейти на страницу:

Все книги серии Ретророман [Потанина]

Фуэте на Бурсацком спуске
Фуэте на Бурсацком спуске

Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу. Даже самая маленькая ошибка может стоить любому из них жизни, а шансов узнать правду почти нет…

Ирина Сергеевна Потанина

Детективы
Труп из Первой столицы
Труп из Первой столицы

Лето 1934 года перевернуло жизнь Харькова. Толком еще не отступивший страшный голод последних лет и набирающее обороты колесо репрессий, уже затронувшее, например, знаменитый дом «Слово», не должны были отвлекать горожан от главного: в атмосфере одновременно и строжайшей секретности, и всеобщего ликования шла подготовка переноса столицы Украины из Харькова в Киев.Отъезд правительства, как и планировалось, организовали «на высшем уровне». Вот тысячи трудящихся устраивают «спонтанный» прощальный митинг на привокзальной площади. Вот члены ЦК проходят мимо почетного караула на перрон. Провожающие торжественно подпевают звукам Интернационала. Не удивительно, что случившееся в этот миг жестокое убийство поначалу осталось незамеченным.По долгу службы, дружбы, любви и прочих отягощающих обстоятельств в расследование оказываются втянуты герои, уже полюбившиеся читателю по книге «Фуэте на Бурсацком спуске».

Ирина Сергеевна Потанина

Детективы / Исторический детектив / Исторические детективы
Преферанс на Москалевке
Преферанс на Москалевке

Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел.Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении…О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы. Среди них невольно оказывается и заделавшийся в прожженные газетчики Владимир Морской, вынужденно участвующий в расследовании жестокого двойного убийства.

Ирина Сергеевна Потанина

Детективы / Исторический детектив / Исторические детективы
Пленники Сабуровой дачи
Пленники Сабуровой дачи

Харьков, осень 1943-го. Оккупация позади, впереди — сложный период восстановления. Спешно организованные группы специалистов — архитекторы, просветители, коммунальщики — в добровольно-принудительном порядке направляются в помощь Городу. Вернее, тому, что от него осталось.Но не все так мрачно. При свете каганца теплее разговоры, утренние пробежки за водой оздоравливают, а прогулки вдоль обломков любимых зданий закаляют нервы. Кто-то радуется, что может быть полезен, кто-то злится, что забрали прямо с фронта. Кто-то тихо оплакивает погибших, кто-то кричит, требуя возмездия и компенсаций. Одни встречают старых знакомых, переживших оккупацию, и поражаются их мужеству, другие травят близких за «связь» с фашистскими властями. Всё как везде.С первой волной реэвакуации в Харьков прибывает и журналист Владимир Морской. И тут же окунается в расследование вереницы преступлений. Хорошо, что рядом проверенные друзья, плохо — что каждый из них становится мишенью для убийцы…

Ирина Сергеевна Потанина

Детективы / Исторический детектив / Исторические детективы

Похожие книги

Дебютная постановка. Том 1
Дебютная постановка. Том 1

Ошеломительная история о том, как в далекие советские годы был убит знаменитый певец, любимчик самого Брежнева, и на что пришлось пойти следователям, чтобы сохранить свои должности.1966 год. В качестве подставки убийца выбрал черную, отливающую аспидным лаком крышку рояля. Расставил на ней тринадцать блюдец и на них уже – горящие свечи. Внимательно осмотрел кушетку, на которой лежал мертвец, убрал со столика опустошенные коробочки из-под снотворного. Остался последний штрих, вишенка на торте… Убийца аккуратно положил на грудь певца фотографию женщины и полоску бумаги с короткой фразой, написанной печатными буквами.Полвека спустя этим делом увлекся молодой журналист Петр Кравченко. Легендарная Анастасия Каменская, оперативник в отставке, помогает ему установить контакты с людьми, причастными к тем давним событиям и способным раскрыть мрачные секреты прошлого…

Александра Маринина

Детективы / Прочие Детективы
100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы