Пленники Тьмы

Повстанец выбрался на дорогу и побежал по ней. Стало легче, но сил всё равно не было. НЕ было ни сил, ни мыслей — было движение вперёд. Он снова потерял ориентацию и погрузился в самого себя, в то время как ноги неустанно рвались в бессмертие.

Он вспомнил как они вместе с Владимиром бежали по похожей дорожке, тренируясь к очередному переходу. Владимир говорил тогда, что, когда, закончится война, у него, наконец, будет достаточно времени, чтобы найти свою суженую. У них будет много детей, которые не видели войны. Он мечтал иметь домик у Печенежского водохранилища, недалеко от которого в Древнюю Войну погиб один его предок. Он будет рассказывать своим детям как воевал сам, как воевали другие, сколько погибло друзей и родных; что сколько бы он ни искал, не мог найти места, где не было войны, а ещё, что войны никогда больше не станет, если так захотят все, а после такого именно так и будет — и его дети никогда не будут воевать… Тогда Александр спросил его, что он будет делать, если всё-таки не доживёт до конца войны.

Владимир ответил, что тогда обо всём этом будут мечтать его дети, и, когда они доживут до конца войны, то будут рассказывать уже своим детям, как воевал их дед, и прадед, и, что нет на земле места, где не было войны.

У Александра заболело в сердце, ведь Владимир мёртв, и ни детей, ни жены у него не было, значит некому будет рассказывать о том, как воевал его дед, и прадед, и … И Владимир так и останется солдатом, чьё имя известно, но никому не нужно.

«Нет! — крикнул в уме Александр и побежал ещё быстрее. — Если я доберусь, о нём будут ходить легенды, его будут приводить в пример, он будет нужен, он будет Историей».

Послышался топот копыт, уже сильный и близкий. За какое-то мгновение показалось два всадника — белые лошади и такие же люди. Лицо повстанца осталось неизвестным, но душа заулыбалась.

Через каких-то пятнадцать секунд они были в шаге друг от друга.

«Дружище, ты далёко?» — спросил первый из них, тот, у кого нос покраснее и глаза пошире.

Свой своего за версту чует: Александр радовался, что Своё задание он выполнил.

«Группа Хмельницкого. Красная чайка», — ответил Александр. Последние слова на самом что ни на есть «чрезвычайном» языке значили, что у него срочная посылка.

Несмотря на чрезвычайность их мимика ни чуть не изменилась — такие бодрые и жизнерадостные.

«Ха-Ха», — сказал второй.

«Отлично, папаша! Садись, мигом доставим», — кивнул первый.

«Казаки», — вывел Александр, залезая на скакуна.

Домчали и правда мигом и даже с ветерком.

Командир Никопольской группы Николай Кровин-Кутузов был знаком с Ручьёвым, и как специально ждал у самого края города.

Александр слез с лошади и сделал два шага вперёд, но дальше не смог, ноги не чувствовали. Николай подошёл и обнял его — когда-то они оба находились в одной боевой связке.

«Как жизнь?» — спросил было тот, но почувствовал жар, разлетавшийся от Александра. Его красные и слегка распухшие руки не шевелились и даже не дрожали, по ним и кровь-то не текла.

«Письмо в правом кармане, дружище…» — ответил повстанец и начал падать, но тут же был пойман командиром. Александр не чувствовал ног, рук, живота, спины — вообще ничего не чувствовал, только веки, иногда моргающие на глазах. Раньше всё тело кололо, затем сводило, сжимало, бросало в оцепенение и вот ничего. Но было хорошо, так как ещё никогда не было.

Александр посмотрел вверх — там не оказалось Неба. Откуда-то издали распространялся Свет.

«Саня! Саня!» — командир потряс Ручьёва, но ответа не последовало — повстанец погиб: замёрз насмерть.

«Тебя не забудут», — сказал Кровин-Кутузов и дал указание найти хорошее место для захоронения.

Спустя минуту командир вскрыл конверт:

«От Виктора Хмельницкого командиру группы Николаю Кровин-Кутузову.

Приказываю заминировать пути из Донецка-Макеевки в Днепропетровск. Не вечера 29 марта. По ним, на пути в Днепропетровск, будет двигаться колонна. Предположительно от трёх до пяти бур. Возможно СЧК. В качестве наиболее подходящего места использовать участок Васильковка-Письменное, близ реки Волчья.

При необходимости замените место минирования, но к 20:00 29 марта всё должно быть готово.

Действовать максимально осторожно, возможно, введение чрезвычайного положения при охране транспортных путей.

Первая степень важности.

Виктор Хмельницкий».

Чего нельзя допускать.

Когда чумы узнали, что десятеро из них лежат мёртвыми в пещере, не поверили. Он смеялись над Николаем. Но он поклонился им как хозяевам, просил помощи в «отражении следующего нападения», показывал кровь на своих руках. А они не верили ему. Лишь один совсем молодой, ещё не совсем бесчеловечный чум Данхр решил проверить это.

Тогда начали смеяться и над ним. Но он последовал за человеком, вместе с ним и два его друга на случай нападения маки.

Вид пещеры Данхра вовсе не смутил. Он ещё не знал, что чумы редко гибнут в каких бы то ни было случаях. Ему казалось, что это нередкое событие, что война, хоть и идёт только с маки, но всё же идёт, а значит есть и потери.