Пленница

Наша машина выехала за пределы столицы и теперь подпрыгивала на ухабистой дороге, ведущей мимо небольших деревень. Здесь домики снова были глинобитными с соломенными крышами. Под деревьями на плетеных стульях отдыхали мужчины в национальных одеждах: широких белых шароварах и длинных рубахах, раскрашенных синими разводами, как будто их завязывали узлами и варили в краске. Именно так поступали наши родители в далекие девяностые годы прошлого века, обеспечивая нам модные в то время «варенки».

Вдоль дороги вились арыки, заросшие травой и полуобмелевшие. Через них тут и там были перекинуты доски, вместо мостков, чтобы можно было переходить с одной стороны на другую. В арыках с увлечением копались чумазые детишки, многие из которых были одеты только выше пояса — в полосатые футболки, похожие на тельняшки, но без штанов и трусов. Если им приспичило, то они просто отходили чуть в сторону от остальных играющих и справляли нужду здесь же, на глазах у остальных, нимало не смущаясь. Полная антисанитария не смущала ни их, ни женщин, неторопливо идущих вдоль импровизированной улицы с огромными подносами на головах.

На подносах лежали пачки стирального порошка, огромные куски мыла, рулоны хозяйственной фольги, упаковки каких-то игрушек, перевязанные скотчем пачки сигарет, коробки с батарейками и прочие мелочи. Видимо, так здесь выглядела уличная торговля. Сэм подтвердил мою догадку.

— Хотите что-нибудь купить? — спросил он. — Я могу притормозить.

— Нет, мне ничего не нужно, — сказала я и осмелилась напомнить про свою основную просьбу. — Кроме сборника законов.

— Всему свое время! — строго сказал мой сопровождающий, и мы поехали дальше.

Оставив позади очередную деревню, машина выехала на не очень широкую, но ровную дорогу, ныряющую в джунгли. Сначала над нашей головой сомкнулись деревья, создав очень живописный и совершенно нестрашный коридор. Сквозь листву просвечивало синее небо, казавшееся из-за деревьев резным, и солнечный свет падал на дорогу, рисуя паутинку на песке.

Я развлекалась тем, что ловила солнечных зайчиков, но тут машина выехала из-под деревьев, и моим глазам открылась такая потрясающая картина, что я даже ахнула от неожиданности.

Стоящие впереди и чуть в отдалении отвесные холмы были сплошь покрыты яркой изумрудной травой. Складки в холмах делали их похожими на морщинистое лицо, поросшее щетиной. Словно гигантский исполин прилег отдохнуть, уронив голову на сложенные на земле руки, и уснул. Пальмы, растущие по бокам дороги, казались на фоне холмов совсем маленькими, похожими на кусты, а дорога, виляющая между ними, то поднималась, то опускалась, создавая эффект американских горок, но не крутых, а детских, неопасных, но захватывающих.

Постепенно холмы становились все ниже, открывая до этого прятавшийся горизонт. Теперь пальмы оставались только справа, а слева, за дощатым кривым забором, тянулись заросли какой-то высокой травы, похожей на осоку. Где-то там, за ней, еще скрытый от взора, уже рокотал океан. Мне вдруг так сильно захотелось его увидеть, что даже кончики пальцев начало покалывать от возбуждения. Никогда в жизни я не видела океана, не признаваясь даже самым близким, как сильно хотела бы посмотреть на него вблизи.

Еще минут через пять езды океан уже был виден, стоило только слегка привстать на переднем сиденье, что я и сделала, приложив руку козырьком ко лбу, чтобы в глаза не било солнце. Небо, по которому плыли кучерявые, довольно низкие барашки, на горизонте сливалось с водой, словно полоскало облака в соленой воде прибоя.

— Уже скоро, — сказал Сэм, хотя я ни о чем не спрашивала. Видимо, уловил мое нетерпение.

Мы проехали еще примерно с полкилометра и остановились. Сэм припарковал машину на каменистой площадке под раскидистыми пальмами, после чего помог мне спуститься и пригласил идти за ним. Я послушно пошла по узкой тропинке, виляющей среди пальм. Шли мы след в след, из-за чего мне была видна только прямая спина моего спутника. Внезапно он остановился и сделал шаг в сторону. Открывшийся мне вид заставил затаить дыхание.

Перед моими глазами расстилалась прибрежная полоса мелкого светлого песка, на который накатывали белые барашки волн. Вода была такой невероятной синевы, что в то, что она порождение природы, а не результат фотошопа, не верилось. Океан образовывал в этом месте лагуну, поэтому берег полукругом уходил вдаль, зеленея чуть дальше зарослями джунглей. И это сочетание сочного белого, синего и зеленого под ярким солнечным светом, льющимся с ярко-голубого неба, ласкало взгляд, передавало сигнал куда-то в мозг, отчего от головы к ногам бежала волна восторга, уносящего тревогу и беспокойство. Такая же мягкая, как волна, набегающая на берег.

— Сэм, как тут красиво! — выдохнула я. — Просто сказочно. Я даже не думала никогда, что такие места существуют на самом деле.