Пленница

У нее действительно при аресте ненадолго изымали телефон, который потом вернули. Но никаких неприличных фотографий в нем, разумеется, не было и быть не могло. Мать двоих детей и верная жена Константина Таганцева никогда не увлекалась порнухой.

— Телефончик ваш позвольте, пожалуйста.

Натка протянула свой бесполезный телефон, судья Магути ловко защелкала кнопками.

— Так вот же.

На экране, который она листала толстым пальцем, мелькали фотографии Натки в купальниках. Собираясь в поездку, она перемерила их перед зеркалом все, что были в доме, а именно восемь, выбирая, какие лучше взять на столь долгожданное море. Купальники были красивые и дорогие, а Натка в них смотрелась прекрасно, разумеется.

В поездку она отобрала три из восьми, а фотографии так и остались в галерее, потому что Натка себе на них нравилась и вообще свои изображения любила.

— И что с ними не так? — спросила она судью. — Это мои личные фото, сделанные у меня дома, в Москве.

— С ними все не так, — отрезала Нандо-Ландо Магути. Она то и дело поджимала губы, затем вытягивала их дудочкой, округляла рот, высовывая язык, закрывала рот и снова поджимала губы, словно Наткины селфи приводили ее в столь неистовое раздражение, что она даже не могла его скрыть. — Это неприличные фотографии, которые позволяют обвинить вас в подготовке к непристойному поведению. Такие, как вы, распутницы, кажется, в русском языке для этого существует термин «шалавы», соблазняют верных солдат революции, сбивают их с истинного пути, завлекают и оказывают им секс-услуги.

— Кажется, покойный господин Магути был весьма охоч до продажных красавиц, — прошептала Натка Лене. — Интересно, где он с ними столкнулся? Не на Кубе ли? Впрочем, глядя на эту жиробасину, я его понимаю.

— Натка, ты бы помолчала, — простонала Лена.

— Такие вот искусственные красавицы совращают сынов революции, а потом сдают их врагам, — гремела судья Магути. — Уже не один великий боец за дело трудового народа пал жертвой таких, как ты, и погиб в лапах засланной соблазнительницы.

— Точно, наш Фидель был убит на бабе, — деловито сделала вывод Натка и громко спросила: — А почему это я искусственная?

Она была уверена, что силикон в ее груди, которую она прооперировала несколько лет назад, попав при этом, разумеется, в историю, иначе она просто не умела, совершенно незаметен. Да и филеры в носогубных складках и под глазами, а также ботокс во лбу неразличимы на глаз, особенно для такой дикой и неухоженной коровищи, как судья Магути. Бесится оттого, что муж ей изменял. Бедная!

— От меня не ускользнет ничего, — заверила ее Нандо-Ландо. — Я вас насквозь вижу! Так что за все антиреволюционные поступки придется ответить. Кстати, за подобные преступления против нравственности предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком на двадцать лет.

Натка почувствовала, как ее немытые уже несколько дней волосы поднимаются дыбом от внезапно охватившего ее ужаса. Не вши же у нее завелись, право слово. Хотя за столько лет в африканской тюрьме точно заведутся.

— Почему так много? — жалобно спросила она, утратив весь свой залихватский пыл.

— За двадцать лет ты состаришься, станешь некрасивая и будешь никому не нужна, — с удовлетворением в голосе сообщила ей судья. — В этом и кроется высшая судебная справедливость.

Представив себе, как после отбытия суммарного срока в тридцать шесть лет она возвращается из Африки к мужу и детям, и Таганцев не узнаёт состарившуюся жену, а Сеньке и Насте уже сорок шесть и тридцать девять лет соответственно, Натка бурно зарыдала.

Сидящая рядом Лена тяжело вздохнула, а пожилой мужчина с голландской фамилией тихонько улыбнулся себе под нос. И чего, спрашивается, лыбится, зараза.

— Могу ли я на правах адвоката поинтересоваться, что вменяется остальным моим подзащитным? — спросила судья Кузнецова, внезапно переквалифицировавшая не в управдомы, конечно, но в адвоката.

— Все то же самое, за исключением развратного поведения и сопротивления при задержании, — с явным удовлетворением ответила судья Магути. — Они так же въехали в страну по визам, утратившим свое действие, контрабандой ввезли валюту и задолжали новому революционному правительству за сотовую связь. Отягчающим обстоятельством является то, что все эти нарушения закона они совершили в составе организованной группы лиц, за это полагается увеличение тюремного срока на два года для всех участников преступного сообщества и пяти лет для Натальи Кузнецовой.

— А почему это мне больше, чем всем остальным?! — взвилась Натка.

— Потому что именно ты тянешь на организатора преступной группы и главную приманку для наших защитников революции, — припечатала Нандо-Ландо.

Было видно, что Наткина природная привлекательность вкупе с «искусственной» красотой сделали свое дело, сформировав у судьи стойкую неприязнь к подсудимой Кузнецовой. А Лена всегда говорила, что главное качество судьи — непредвзятость. Интересно, можно на этом основании требовать отвода Магути, ведь профессионализм — он и в Африке профессионализм. Надо будет обсудить это с сестрой, пока Натку не отвели обратно в клетку.