Пленница

Вера, разумеется, ужасно переживала о детях, Пете и Паше. После того как взрослых погрузили в скотовозку и увезли из отеля, о мальчишках не было никаких известий. Каждый раз, когда к ним заглядывала русскоязычная надсмотрщица, то есть помощник судьи, Вера со слезами умоляла узнать, что с ее детьми, однако никакой информации у Сильвии не было.

— Дети в детском лагере, — отвечала она, — и будут там, пока суд не определит степень вашей вины и не назначит наказание.

Сильвия же сказала им, что суд назначен на девятое января. Сегодня было восьмое, а значит, им предстоял еще один унылый и бесконечный день. Обед — вонючее мясо и рис — приносили в районе часа, после чего все укладывались спать, потому что дневной сон хотя бы немного сокращал бездеятельное ожидание.

Натка вообще спала с удовольствием, потому что активный образ жизни, в котором нужно было совмещать работу, воспитание Сеньки, домашнее хозяйство, любовные романы, бесконечные приключения, а с недавних пор еще мужа и трехлетнюю Настюшку, времени на сон оставлял немного. Хронический недосып, к которому она привыкла, выходил из нее в эти несколько дней стремительно, после обеда Натка спала глубоким и ровным сном по три-четыре часа и просыпалась, чувствуя себя отдохнувшей.

Это было более чем странно, с учетом, что спала она внутри металлической клетки в африканской тюрьме и без малейшего представления о том, что ее ждет. И тем не менее на качество и количество сна это обстоятельство никак не влияло. Пожалуй, крепостью своей нервной системы Натка могла гордиться.

Она пыталась представить, когда именно семья хватится ее настолько, чтобы начать действовать. С одной стороны, это могло произойти только одиннадцатого января, когда она не вернется домой из поездки. С другой, зная характер своей сестры Лены и трепетное отношение к жене капитана Таганцева, можно было робко надеяться, что тревогу они забьют гораздо раньше. Встревоженные ее молчанием, начнут наводить справки, узнают про очередной переворот и… Что должно последовать дальше, Натка не представляла.

Отдав пустую тарелку из-под каши и получив воду, она сделала несколько глотков, поставила кружку на колченогую табуретку возле топчана, заменяющего кровать, и начала выполнять упражнения, которые сделала для себя обязательной частью утреннего ритуала. Десять приседаний, десять наклонов, десять поворотов туловища. Не то чтобы фитнес, но лучше чем ничего.

Выпрямившись в очередной раз и резко выдохнув, Натка вдруг обнаружила перед собой сестру и даже зажмурилась от неожиданности. Приоткрыв сначала один глаз, а потом второй, она убедилась в том, что это не мираж, а действительно ее сестра, судья Елена Сергеевна Кузнецова, рядом с которой стоял весьма колоритный и очень благообразный седой джентльмен лет семидесяти.

— Лена! — пробормотала потрясенная Натка. — Как ты здесь очутилась? Впрочем, я была уверена, что ты все поймешь. Лена, я даже сама не знаю, как меня опять угораздило вляпаться в неприятности, но, судя по всему, проблем такого масштаба у меня еще не было.

— Я с тобой позже поговорю, — сказала сестра с угрозой и бесконечной усталостью в голосе одновременно. Признаться, Натка ее понимала. — Сейчас мы пойдем на встречу с судьей. Пожалуйста, включи все свое благоразумие и не вытворяй ничего, на что ты способна.

— Но нам говорили, что суд только завтра, — пролепетала Натка виновато.

— Это не суд, а предварительное слушание. Мне как твоему адвокату можно ознакомиться с материалами обвинения, чтобы выработать линию защиты.

— Тебе как кому?

— Твоему адвокату. Сэм с утра успел оформить мне лицензии. На право адвокатской практики. У меня оказалось подходящее происхождение. — Тут сестра непонятно усмехнулась. — Кстати, познакомься, это господин Ван ден Берг, наш консультант и, по сути, ангел-хранитель. Его можно звать просто Сэм.

— Здравствуйте, Сэм, — поздоровалась благовоспитанная Натка. — Лена, как Таганцев, как Сенька и Настюшка?

— А сама-то как думаешь? — сурово спросила Лена, которой, похоже, младшую сестру было совершенно не жалко. — С ума сходят от беспокойства за тебя, непутевую. А так все в порядке у них, разумеется. Что с ними случится, если даже у трехлетней Насти разума больше, чем у тебя.

Натка закусила губу, потому что не любила, когда ее воспитывали. Пусть даже и заслуженно.

— Женщина, простите, я не знаю, как вас зовут, — позвала из соседней клетки Вера. — Мы с вашей сестрой из одного отеля и нас тоже привезли сюда. Если вы увидите судью, то не могли бы спросить, что с нашими детьми. У нас два сына. Мальчики Петя и Паша. Им четырнадцать и десять, и я очень переживаю, потому что вот уже три дня их не видела и не знаю, что с ними.

— А, так это, похоже, вашим мальчишкам мы должны быть благодарны за то, что получили известие, что Натка в тюрьме, — сказала Лена. — Дело в том, что моей дочери-блогеру во время стрима дважды написал какой-то неизвестный подросток по имени Петя.

— Да, это мой сын. Наверное, как-то раздобыл доступ к интернету, — пробормотала Вера и заплакала. — Получается, что он жив и здоров.