Плеск звездных морей

– Помню ли я? – перебил Греков, повысив голос и в упор взглянув на меня. – Ты спрашиваешь, помню ли я? Да откуда, собственно, ты свалился, Улисс?

– С Юпитера. Я был в рейсе и давно не читал газет. Что-нибудь произошло?

Греков отодвинул тарелку и подпёр кулаком тяжёлый подбородок. Теперь его голос опять звучал ровно, монотонно, как обычно:

– Около четырех месяцев Сапиена молчала. Потом вдруг посыпались передачи, одна за другой. Один и тот же запрос: можете ли сообщить способ добывания огня? Наш ответ, посланный шесть лет назад, естественно, ещё не дошёл. Теперь мы несколько раз продублировали его. Что произошло на Сапиене? Хотел бы я знать…

– Их сигналы приходят с опережением? – спросил я.

– Каждый раз все с большим временным сдвигом. Да, конечно, – предупредил он мой следующий вопрос, – мы попросили Феликса разработать систему синхронизации для дальней связи. Группа ребят из его института сейчас у нас на узле.

– Полагаю, ты подсчитал, сколько энергии будет пожирать новая система? – спросил Самарин.

– Это подсчитано. Придётся поставить в Селеногорске ещё один реактор.

– Послушай, Анатолий, – сказал Борг, – а не приходило ли тебе в голову, что если сигнал приходит с опережением, то, может быть, источник сигнала приближается к нам?

– То есть как? – Греков уставился на Борга. – Ты хочешь сказать, что Сапиена…

– Нет, конечно. Сапиена-то на месте, но, может, их передатчик установлен на корабле, летящем в направлении нашего Солнца? Ты уверен, что вы полностью понимаете их код?

– Такой уверенности нет, – сказал Греков. – Но есть экспериментально подтверждённые расчёты Феликса… Да что толковать, – прервал он самого себя, – ты же сам построил хроноквантовый двигатель, основывающийся…

– Правильно, – мотнул головой Борг. – Уверенности нет. Но есть корабль, даже два. Надо лететь к Сапиене – вот тебе простейший путь обрести уверенность. Надо лететь к Сапиене, – повторил он.

– Я против такого полёта.

– Почему? – спросил я.

– Прежде всего потому, что он смертельно опасен. Ты сам говорил мне, Ивар, что вероятность опасности была оценена неточно и Улисс с Робином чудом возвратились из того безумного полёта.

– Да, говорил, – согласился Борг. – Но теперь-то в конструкцию двигателя внесена существенная поправка. Опасность мы оцениваем теперь не выше нормы, обычной для любого рейса внутри Системы.

– И тем не менее расчёты могут подвести тебя и на этот раз, – сказал Греков, откинувшись на спинку стула. – Такой полет опасен. Это во-первых. А во-вторых, преждевременен. Выход за пределы Системы потребует не одного корабля, а по меньшей мере целой эскадры подобных ему.

– Но речь идёт пока о разведывательном полёте! – воскликнул я.

– Мы обязаны смотреть дальше. Программа космического проникновения не ограничится разведкой. Строительство эскадры вызовет такие последствия, которые даже трудно себе представить.

– Старший, – сказал я, – в своей книге ты упирал на этику космического проникновения…

– Это один из аспектов проблемы. Я упираю, как ты изволишь выражаться, на всю проблему в целом. Я не раз говорил об этом, но ты ведь не умеешь выслушивать до конца.

– Я выслушаю до конца, старший.

– В кратчайшем виде, – начал Греков, – проблема выглядит так. Историческая необходимость всегда побуждала человечество расширять ареал своего существования. Первобытному человеку пришлось, поборов суеверный страх, выйти из леса на открытые просторы, в саванны, – так он покончил с обезьяньим прошлым и окончательно утвердил себя в человечьем качестве. Мореплавание резко раздвинуло горизонты. Страх перед океаном не помешал людям переплыть его, используя, как говорит твой друг Робин, тряпки и верёвки вместо двигателя. Из сравнительно густо населённой Европы хлынул поток переселенцев на вновь открытые материки, и это сопровождалось жестокими колониальными войнами, истреблением коренного населения. Империализм навязал человечеству опустошительные войны, пролил океаны крови. Ты изучал историю и знаешь, о чём я говорю: войны за передел мира, за расширение «жизненного пространства» были порождены корыстными интересами крупных монополий и империалистических правительств. Они не имели ничего общего с объективной исторической закономерностью, побуждавшей человечество к расширению ареала обитания. Таким новым ареалом с неизбежностью стал космос, а средством его достижения – наука. Рывок в космос был поистине великолепен, но мы должны чётко представлять себе сложную обстановку того времени. Империализм занёс над миром дамоклов меч термоядерной войны. Вначале была Хиросима, а потом уж появились атомные электростанции. Трассы первых космических кораблей проходили над территориями, выжженными напалмом, над обширными зонами голода. Социалистический мир, посылая корабли в космос, был вынужден в то же время тратить огромные средства на оборону. Противостояние двух систем определяло эпоху, её особенности, её облик.

Греков сделал паузу.